— Нет-нет, мне не н-наливайте, — Крукс прикрыл рюмку дрожащей рукой. — Мне теперь н-нельзя…
— Побойтесь бога, Феликс, это французский коньяк экстра-класса. Вы такой не часто пробовали. Уберите руку.
Не обращая внимания на вялое сопротивление Крукса, Пэнки налил коньяк в обе рюмки.
— Такой коньяк никогда и никому не противопоказан, — продолжал он. — Подогрейте рюмку в ладони, Феликс, и выпьем за ваше здоровье. Ну, а теперь рассказывайте.
— Как мы условились, я п-побывал в Сингапуре, потом в Рангуне и н-на Цейлоне. Сначала в К-Коломбо, потом в К-Канди у Цезаря.
— Ну и?..
— Понимаете, Алоиз… В Сингапуре я н-ничего не добился. Там они п-передрались и сейчас сидят тихо. К-кажется, клан Ангбинхоай понес большие потери. Говорят, что звезды перестали б-благоприятствовать им…
— Слышал такое и в Японии… — кивнул Пэнки.
— Им д-действительно не везет последнее время, — продолжал Крукс. — Совсем н-недавно, когда я был в Сингапуре, п-полиция накрыла ночью на кладбище человек двести во время посвящения в члены мафии. Это случилось километрах в сорока от города Жонхор-Бару на юге Малайзии. Они там пили к-кровь петуха, клялись в верности своим боссам… Среди арестованных было человек с-сорок сингапурцев, в том числе те, с кем мне предстояло встретиться. Если "империя" по-прежнему заинтересована в крупных партиях наркотиков, Алоиз…
— Не только "империя", но и вы, милейший, как один из наших видных акционеров, — резко заметил Пэнки.
— Если "империя" по-прежнему заинтересована, — повысил голос Крукс, — я бы рекомендовал прекратить п-по-пытки монополизировать скупку в "золотом треугольнике". Интерпол вплотную занялся в-всем районом на стыке границ Таиланда, Бирмы и Лаоса. Производство опиума там свертывается. Сейчас более п-перспективен район "золотого полумесяца" на северо-западе Пакистана, а еще — Колумбия…
— Мы думаем об этом, — заметил Пэнки. — Цены на героин растут; если действовать умно, это неиссякаемая золотая жила… А все потуги Интерпола — не более чем попытка тушить огромный лесной пожар ручными огнетушителями.
— Н-ну, в Юго-Восточной Азии сейчас это в-выглядит несколько иначе, — возразил Крукс.
— Там "черные боссы" в чем-то ошиблись, Феликс.
— Или кто-то основательно п-помог полиции, Алоиз.
Пэнки махнул рукой:
— Оставим сингапурские дела. Что слышно у Цезаря?
Крукс вздрогнул и отвел глаза.
— Там в-все в порядке, пока…
— Сколько времени вы у него пробыли?
— Ч-четыре дня.
— Значит, в главном вы не преуспели?
— В-в главном?
— Вы же поняли!
Землистые щеки Крукса порозовели.
— П-п-послушайте, Алоиз, — начал он дрожащим голосом, — оставим эту тему раз и навсегда… П-поймите теперь м-меня. Навсегда! Этот человек, кем бы он ни был, м-мертв… М-мертв…
— Здесь очень хорошая звукоизоляция, — спокойно заметил Пэнки, — и все-таки попрошу не кричать. Объясните, в чем дело.
— М-мертв, — повторил Крукс совсем тихо. — Это так же очевидно, как и то, что я в-вижу вас сейчас живым. И оставим его п-прах в п-покое.
— Вашим людям удалось открыть гроб? — помолчав, спросил Пэнки.
Крукс вздрогнул и молча кивнул.
— И в гробу находилось именно его тело?.. Вы опознали?
Крукс застучал зубами и весь затрясся. Он трясся каждым мускулом по отдельности, и у Пэнки мелькнула странная мысль, что Феликс может рассыпаться.
— Ну-ну, успокойтесь, — Пэнки плеснул коньяка в его рюмку, — вот выпейте, ну же!
Он почти силой заставил Крукса проглотить коньяк.
— Что это с вами, Феликс? Вам действительно надо лечиться.
— Да, — пробормотал Крукс, вытирая ладонью со лба обильно выступивший пот. — Через н-неделю уеду в Швейцарию. В санаторий.
Наступило долгое молчание.
— Может быть, выйдем, пройдемся немного, — предложил Пэнки. — Подышим ветром, и покажу вам мой сад.
Крукс молча поднялся, опираясь на палку.
Они прошли в холл, и бритоголовый помог им одеться. Потом он молча распахнул парадную дверь. Они вышли наружу и, обогнув коттедж по гравийной дорожке, очутились в большом саду. Сквозь сплетения голых ветвей просвечивало темнеющее вечернее небо. С востока из-за деревьев доносился глухой гул прибоя. Над океаном темнели гряды облаков. Их вершины еще были окрашены в алые тона заходящим солнцем.
— Пройдем туда. — Пэнки махнул рукой в глубь сада.
Шли медленно. Молчали. Крукс часто останавливался перевести дыхание.
— Тут у меня кладбище, — сказал вдруг Пэнки, мельком взглянув на своего спутника. Крукс замер на месте:
— К-какое еще к-кладбище?
— Не пугайтесь. Политическое… Идемте покажу. Да не упирайтесь вы, Феликс.
Они вышли на открытое пространство, окруженное темными свечами кипарисов. Крукс снова остановился.
Белые мраморные кресты, ряды каменных надгробий, между ними посыпанные красноватым гравием дорожки.
Пэнки взял Крукса под руку, подвел к первому ряду могил. Указал на надписи.
— Читайте!
На гранитной плите темнела надпись крупными буквами. "Восточная Германия" и дата "1945 год", на соседней плите — "Польша", потом "Венгрия", "Чехия", "Словакия", "Румыния"…
— Там дальше — "Китай", потом "Северная Корея". — Пэнки водил по воздуху рукой, затянутой в коричневую перчатку. — Эта белая сломанная колонна в центре — "Россия". Она была первой — пятьдесят восемь лет назад. А вон там — "Куба" — последняя пока… Вы не удивляйтесь, Феликс, мое хобби… Хороню то, что уничтожил мировой коммунизм.
