Пир Валтасара - [138]

— Пока, кажется, все… Теперь пойдем к Райе.

Новый, 1974 год они встречали втроем. Стол был накрыт в большом зале "Парадиза". Когда старинные стенные часы начали отбивать полночь, они все трое успели написать и сжечь в пламени свечей свои сокровенные пожелания приходящему году. И подняли бокалы с шампанским за исполнение этих пожеланий.

"Я пью за тебя, Мэй, и за тебя, моя маленькая Инге, — думал Стив, осушая свой бокал. — Пусть безоблачными будут ваши дни в новом году". Он посмотрел на Райю и Цезаря. Они пили шампанское, глядя друг на друга. Стив мысленно усмехнулся: у них все было гораздо проще, чем у него…

На третий день нового года "Парадиз XXI" осчастливил своим появлением новый гость — Феликс Крукс. Он приехал утром в проливной дождь на такси из аэропорта Коломбо. Суонг не подал и виду, что удивился, узнав о столь раннем рейсе. Потом он удивился еще сильнее, выяснив, что с вечера второго января аэропорт Коломбо закрыт и пока не открывался. Но, видимо, мистер Крукс не знал об этом…

Крукс мило болтал за ленчем с Цезарем и Райей, рассказывал о сингапурских новостях. Его радужное настроение немного померкло лишь после того, как он услышал, что Цезарь через четыре дня собирается лететь в Европу и готов захватить его — Феликса Крукса — с собой. Он невнятно пробормотал, что вообще-то располагает временем, однако отказаться от приглашения Цезаря не решился.

К полудню дождь перестал. Сразу после ленча Крукс объявил, что хочет пойти поклониться могиле незабвенного… он запнулся… незабвенного друга Хорхе, который… которого некоторые недоброжелатели пытались отождествлять с журналистом Роулингом, но он-то, Феликс Крукс, всегда решительно восставал против подобной чепухи.

Цезарь сделал вид, что не расслышал сентенции адвоката, поинтересовался только, не хочет ли Феликс, чтобы кто-нибудь сопровождал его к мавзолею. Феликс Крукс прикрыл глаза батистовым платком и простонал, что хочет побыть там один. На том и порешили, и Суонг, выйдя на веранду, объяснил Круксу, как пройти к могиле Эспинозы.

Адвокат отсутствовал довольно долго. Суонг потом рассказал Цезарю, что Феликс Крукс, добравшись до мавзолея, тревожно огляделся по сторонам и потрогал решетчатую дверь — не заперта ли. Дверь заперта не была, потому что Суонг сам снял перед этим замки и цепи. Затем Крукс обошел вокруг мавзолея, окинул оценивающим взглядом стену парка, которая тянулась позади погребального сооружения, и, сорвав несколько цветов на ближайшей клумбе, снова вернулся ко входу в мавзолей. Приоткрыв решетчатую дверь, он осторожно протиснулся внутрь, положил цветы на мраморный саркофаг, стал на колени и низко опустил голову. По-видимому, некоторое время он молился. Потом он, кряхтя, поднялся с колен, еще раз оглянулся и очень внимательно осмотрел саркофаг, надписи, внутренность склепа, даже поскреб ногтем стыки мраморных плит. Покачав головой, он выбрался наружу, притворил решетчатую дверь и в глубокой задумчивости направился через парк обратно к дому.

Два дня прошли спокойно. Крукс, переговорив с Цезарем о делах, проводил время возле открытого бассейна, пока светило солнце, или в зимнем саду, если начинался дождь.

К вечеру третьего дня собралась гроза. Перед заходом солнца тяжелая черно-синяя туча закрыла южную половину неба. Стало сумрачно, тревожно, тихо. Казалось, воздух насыщен электричеством. Над плоскими вершинами дальних гор заполыхали молнии, но грома еще не было слышно.

Крукс вдруг забеспокоился. Несколько раз выходил на открытую южную веранду и тревожно глядел на мрачное, темнеющее небо.

Когда пришло время ужина, зашумел дождь и послышались первые тяжелые раскаты грома. Ужинали вдвоем: Райя передала через горничную, что нездорова и в столовую не спустится. Вопреки обыкновению, Крукс был рассеян и молчалив, ел мало и наотрез отказался от вина. При сильных ударах грома он вздрагивал, тревожно косился на окна.

В самом конце ужина, за кофе, он вдруг спросил, не откладывается ли отлет в Европу.

— Отнюдь, — заверил Цезарь, — выезжаем в аэропорт послезавтра в девять утра.

Около полуночи Крукс с величайшими предосторожностями выбрался из своей комнаты и на цыпочках спустился в холл. Он был в черной нейлоновой пелерине с капюшоном, в руке держал электрический фонарь. Убедившись, что в холле никого нет, он приоткрыл балконную дверь и выглянул в парк. Гроза прошла, молнии полыхали у северного горизонта, откуда временами доносились глухие перекаты грома, однако дождь продолжал шуметь в листве.

Крукс вздохнул и, не включая фонаря, решительно шагнул наружу. У мавзолея его поджидали три темные фигуры. Крукс на мгновение осветил их фонарем и коротко приказал:

— За дело.

Одна за другой фигуры исчезли в склепе. Крукс протиснулся в приоткрытую дверь последним. Здесь он включил фонарь. Сноп яркого света, многократно отразившись от мраморного саркофага и мраморной облицовки стен, осветил внутренность помещения и троих тамилов в мокрых, прилипших к телу рубахах и саронгах.

— Открывайте побыстрей, — распорядился Крукс, стуча зубами.

Тамилы, навалившись, начали сдвигать тяжелую мраморную крышку саркофага. Она поддалась неожиданно легко. С края приоткрылась темная щель, и тотчас все ощутили тошнотворный сладковатый запах.