Пир у золотого линя - [8]

— Мы все его заметили, корбусь, — ответил Трумпис.

— Сколько тебе вдалбливать, никакой я не корбусь, черт возьми…

— Ладно, ладно, родич, запомню… А теперь поплыли-ка дальше.

Трумпис вел рыб к саду белой лилии. Плыть было недалеко. Возле сада белой лилии, как и по всей заводи, царило ночное безмолвие. Только здесь было еще более таинственно и красиво. В лунном сиянии мирно колыхались заросли подводных трав с круглыми и стрельчатыми вершинами. Белая лилия спала. Ее цветок, достигнув поверхности воды, покоился на широком листе и ждал восхода солнца.

— Это здесь, — не желая будить лилию, тихо прошептал Трумпис. — Тут мы будем пировать.

Рыбы принялись озираться. Пировать? Но чем, как, где? Ни елец, ни плотва, ни колюшка, ни хариус, ни даже сама Ауксе не видели здесь ничего вкусного или просто съедобного.

— Как это? — первым не выдержал елец.

— И правда, тут же ничего нет! — заявила колюшка. Она так и вертелась на месте, вынюхивая, не пахнет ли едой.

Плотва, дрогнув плавниками, толкнула Ауксе в знак того, что она ничего не понимает.

— Трумпис! — умоляюще произнесла Ауксе.

Трумпис улыбнулся в усы.

— Я же сказал, приглядитесь повнимательней, дорогие гости.

Колюшка прыгнула вверх, к листьям белой лилии. Схватила оттуда маленькую козявку. Елец принялся шнырять между травами, но ничего не обнаружил. Ауксе и плотва опустились на самое дно. Хариус степенно озирался по сторонам и, стоя подле Трумписа, медленно шевелил плавниками.

— Трумпис, сюда! — вдруг вскрикнула Ауксе.

— Тс, белая лилия спит, — шикнул на нее линь.

— Трумпис, опять… тот запах, помнишь… я чуть не погибла… Трумпис…

Но Трумпис не слушал свою подругу.

— Внимание! — произнес он и нырнул прямо в ил. Трумпис трудился энергично. Из ила стали возникать кусочки червей, белые и розовые, необыкновенно ароматные галочки. Все рыбы мгновенно оценили ценность внезапно возникшей еды.

— Смелее, угощайтесь, пожалуйста, — подбадривал Трумпис.

Плотва куснула одного червяка, потом еще, заглотала вмиг несколько галочек. От неописуемо притягательного их вкуса она почувствовала даже слабость. Не ожидая, пока линь достанет из-под ила новую порцию угощения, плотва сама принялась раскапывать ил и даже позабыла о больной пояснице. Колюшка глотала давясь. Она хватала куски крупнее, чем могла проглотить. Обкусывала их своими острыми зубками и глотала изо всех сил… Хариус ел не торопясь, похваливая угощение. Елец трудился на совесть. То хватанет, то рванет, повертится, поворошит ил и все твердит:

— Хе-хе, старик, а твой ил, выходит, тоже чего-то стоит. Браво! Брависсимо!

Ауксе, выпучив глаза, так и замерла на месте. Она не прикасалась к угощению и от страха не могла ни слова вымолвить. Наконец она пришла в себя.

— Трумпис, что ты делаешь, — охнула она.

— Никакой опасности, Ауксе, — отвечал Трумпис. — Сейчас ты узнаешь мою тайну. А пока ешь!

Бока у рыб круглели. Они все ленивее подбирали корм. Кое-кто уже принялся выбирать куски повкуснее. Первой насытилась колюшка. За ней елец, плотва… Лини тоже перестали есть…

— Замечательная у вас кормушка, — похвалил Трумписа хариус. — Жаль, что я перед приходом закусил. Кстати, как вам удалось найти эти золотые закрома?

Речи хариуса так и ласкали слух Трумписа. А тут еще остальные рыбы пристали:

— Расскажи, Трумпис!

— Открой тайну.

— Скорее, мы ждем…

Трумпис откашлялся. Какое-то мгновение он молчал. Потом, слово за слово, рассказал все, что было в то утро, когда они с Ауксе отправились покормиться. Как Ауксе заметила незнакомое угощение и как их постигла беда. Трумпис, разумеется, умолчал о том, что у них с Ауксе вышла ссора. Зато он пространно рассказывал, как он долго бродил по заводи, пытаясь выяснить, как же это получилось, что Ауксе чуть было не попалась.

— Это угощение, почтенные, — ловушка Ястребиного Ока. Он…

— Ты что несешь, старик! — сердито выкрикнул елец. — Выходит, ты погубить нас хочешь?

— У, вот это обман! — проворчала колюшка.

— Да не мешайте же вы говорить! — прикрикнул на шумливых рыб хариус.

— Так вот, Ястребиное Око насыпает корм, а потом каким-то образом привязывает рыбу к белой леске, — продолжал линь. — Только приплывает он днем. И белую леску закидывает тоже днем. Ночью корм не опасен. Вот я вам все и объяснил. Вы и сами могли в этом убедиться.

— Удивительное дело, — ахала плотва. — А мне и в голову не пришло.

— Умно придумано, Трумпис, — снова похвалил хозяина хариус. — Только мне интересно, как же вы умудрились сохранить ко дню пира все эти сокровища?

— Я же закопал их в ил!

— Ну, старик, ты меня удивил, — уже совсем иным голосом заговорил елец. — Значит, на плечах у тебя все-таки голова, а не камышовая шишка. Молодец, поздравляю!

— Ах, Трумпис, я так рада! — ликовала Ауксе. — Значит, мы теперь каждую ночь сможем лакомиться?

— Этого я не знаю. Если Ястребиное Око станет чаще приплывать, вкусных галочек хватит для всех, — отвечал Трумпис. Заметив, что колюшка почему-то притихла, он обратился к ней:

— Верно я говорю, соседушка?

Колюшка несколько раз перекувырнулась и угрюмо ответила:

— Может, ты и не врешь, Трумпис. Только странно мне, почему ты заранее не предупредил нас, что Ястребиное Око ловушки ставит?