Пир - [9]

Погодя она говорит:

— И браки по сватовству, ты думаешь, в основном удачны?

— Где смотря. В Индии. Может, в Южной Америке. У нас с этим делом покончено. Подобные браки удачны только при умных родителях. У нас такие не водятся.

— Тут я с тобой согласна, — вздыхает Элла.

Да, меню могло быть совсем другим, семга вполне могла быть не заливной, а вовсе даже горячей, а после нее подавалась бы эта утка ломтиками или омар с брокколи под ежевичным соусом — омар тоже входил в число многих идей, за последние недели взвешенных Харли и Крис. Но скромный фазан, предпочтенный, восторжествовавший над тонко расслоенной уткой, этот фазан — изумителен. Фазан попал в самую точку. Но все ли отдают ему должное? О, еще как, больше даже, чем можно было рассчитывать.

— Я рад, что мама твоя опять в Лондоне, — говорит Харли Уильяму.

— Да, она на днях прилетела, — говорит Уильям.

— Из-за нашей квартиры, — говорит Маргарет. — Это так изумительно.

— Она заглянет после ужина, — говорит Крис. — Я говорила сегодня с Хильдой по телефону. Сказала, после ужина заглянет.

— Вот и отлично.

Но только Хильда Дамьен не заглянет после ужина. В эту самую минуту она умирает.

5

Еще в сентябре, пока молодые Дамьены были в свадебном путешествии, Крис Донован узнала, как они познакомились. Узнала во всех подробностях от старой подруги Хильды Дамьен, из Австралии прилетевшей на свадьбу. Крис и Харли в то время были в Нью-Йорке, делали Харли выставку на Манхэттене, в одной очень стоящей галерее.

О звонке Хильды возвестил Хоспис — так звали, хотите верьте, хотите нет, их новое юное приобретение из лучшей школы дворецких.

— Соедините ее со мной, — распорядилась Крис над неубранным завтраком: кофейник, ошметки тоста. Она еще лежала в постели. Было всего двадцать минут десятого.

— Вот я и думаю, — говорила Хильда, — на что ей сдался этот фруктовый отдел «Маркса и Спенсера»? Нет, я же не утверждаю, что прямо никто из людей ее типа и поколения туда не заходит за фруктами. Но она ведь на всем готовом жила в общежитии, когда познакомилась с ним? Так на что ей сдались эти фрукты и овощи? Да, она же сказала — овощи, именно овощи. Хотела где-то там пообедать сама по себе. И где, интересно, она собиралась их парить-жарить и по какой методе? Ничего абсолютно не сходится.

Крис думала: в такую рань уже сидит, подруга, за столом в своем лондонском офисе.

— Может, зашла бы позавтракать? — сказала Крис. — Я никак не очухаюсь. Мы только прилетели из Нью-Йорка.

— Не могу, — сказала Хильда. — В этот раз тебя не увижу. Завтра улетаю, но через недельку, примерно, вернусь, займусь их квартирой. Мой подарок на свадьбу — и это все. Квартира в Хампстеде, точка.

— Ничего себе «и это все», — сказала Крис.

— Вот и я тоже думаю. Пусть спасибо скажут.

Крис сказала:

— Я ужин устраиваю семнадцатого-восемнадцатого октября. Придешь?

— Не знаю. Я позвоню. Не верю ни одному слову этой девицы.

— Мерчи... Мерчи... — сказала Крис, — что-то такое вертится. И что они собой представляют?

Хильде как раз не хотелось разжевывать, что собой представляют Мерчи. Не то чтоб она не доверяла Крис Донован, просто сама не могла разобраться в своих чувствах. Женщина деловая, она терпеть не могла растекаться мыслью по древу. За те два дня, что она видела Мерчи, — до и после свадьбы в Сент-Эндрюсе, — у нее не раз мелькало: что-то тут не то. Но сама свадьба, все гости были вполне приличные, симпатичные люди, именно такие, каких ожидаешь встретить на свадьбе такого человека, как ее сын.

И поэтому Хильда сказала:

— Ах, ну Мерчи как Мерчи. Я же их совершенно не знаю. А в общем, смыться хочется. Прямо кажется иногда, что Австралия недостаточно далеко.

— Если б не Харли, — сказала Крис, — я б с тобой улетела.

Хильда Дамьен в свои пятьдесят три изумительно выглядела, что в этом возрасте дается только сверхэнергичным людям. Нужна энергия, мужество даже, чтоб так следить за собой, как принялась за собой следить Хильда сразу же, едва поняла, сколь богатые перспективы перед ней открывает длительное вдовство. Художники, музыканты, писатели и поэты — те могут плевать на себя и свою наружность в погоне за жгучими, летучими целями. А деловые люди в своем большинстве — совсем другой коленкор; они кожей чуют, как для бизнеса важно, чтоб их массировали, трамбовали, стригли, умащали, заставляли худеть, и они, не жалея сил, самоотверженно занимаются своей внешностью. Начинала Хильда как журналист, и теперь, настоящий магнат, считала более чем естественным вскакивать ни свет ни заря, чтоб поспеть к массажистке или парикмахеру. Седые волосы волной убегали назад с ее гладкого, загорелого лба, зубы сверкали, удачные скулы держали лицо; бабье лето, нежный закат; и у нее было сильное тело.

В свои пятьдесят три, тайком от детей, она решила опять выйти замуж, и единственной причиной секретности было то, что Хильда пока не знала, за кого она выйдет. Но она была уверена, и справедливо, что легко найдет человека, лучше вдовца, богатого, стоящего, привлекательного.

Хильда не была феминистка. Она была выше и ниже этого. И ей не нужен был ручной муж, который помог бы влачить бремя домашних забот. У нее не было домашних забот. Ей нужен был ровня, партнер. Хильда по части секса была робка, особым опытом не обладала и только догадывалась о том, какая мощная штука — половое влечение.