Пир окончен - [7]

Верона не видела Стефана, поскольку сидела спиной к кухоньке, но слышала, как он налил в тазик воды и начал доставать бритвенные принадлежности. Вдруг ей в голову пришла мысль, как удивился бы Форбс, если бы увидел ее в такой комнате за разговором с мужчиной, бреющимся в пять часов после полудня. Конечно, Форбс не имел никакого понятия ни о Стефане, ни о ком-то другом из друзей-художников Вероны. И не потому, что был грубым или дурно воспитанным. Форбс отличался широким кругозором, обладал чувством юмора, которое привлекло Верону наряду с его приятной внешностью. Но он жил в другом мире… и вырос в других условиях. И еще Форбс, благодаря своей профессии, был дисциплинированным, привыкшим к порядку человеком, всегда выглядел чистым, опрятным. Он строго осудил бы небрежный вид Стефана. Его возмутила бы эта, запыленная мастерская. И Форбс ничего не знал о живописи, не интересовался вообще никаким искусством. Это был образец стопроцентного солдата. Если он и имел знания или вкус к какой-либо созидательной работе, так это только к механике. Форбс отлично разбирался в электрооборудовании и двигателях, сам собрал радиоприемник, и не существовало ни одного электрического приспособления, которое ему не удалось бы сделать. Во время поездок за рубеж он хорошо изучил восточные ковры и собрал довольно ценную коллекцию персидских ковриков. Нельзя было сказать, что у Форбса полностью отсутствовало художественное воображение. Но никогда, подумала сейчас Верона, он не понял бы, почему голодный и небритый человек целый день рисует посреди пыльного беспорядка. Это для Форбса недоступно.

Нет, Форбс и Стефан никогда не смогут терпеть друг друга.

– Ты дуешься, прелесть моя? – окликнул Верону Стефан.

Легкая улыбка тронула ее задумчивые губы.

– Нет, я не дуюсь, милый Стефан, а только думаю.

– Ты так часто говорила, что процесс мышления мучителен для тебя. Перестань думать и начинай говорить. Я хочу знать все о человеке, за которого ты собираешься выйти замуж. Обещаю, я удержусь от сарказма и грубостей. Расскажи мне все.

Верона заколебалась, но потом решила, что лучше оторваться от Стефана и поговорить с ним о Форбсе точно так же, как она разговаривала с другими своими друзьями. Но заговорив, Верона все же чувствовала неуверенность и нервно курила сигарету за сигаретой.

Она коротко описала Стефану свою первую встречу с Форбсом. Это произошло, когда ей пришлось сопровождать свою кузину Бетти Лэнг на военный парад. Потом был обед и танцы в Лондоне с группой молодых офицеров – друзей Форбса. Тот только вернулся из Палестины. Он служил в артиллерии, но уже больше года занимался штабной работой.

– Он очень хорошо зарекомендовал себя в штабном училище, – сказала Верона.

Стефан, скребя свой подбородок бритвой перед маленьким треснутым зеркалом, висящим над раковиной, почувствовал нечто большее, чем простой укол ревности, когда услышал в ее голосе гордость. «Невероятно, – злобно подумал он, – что эта несчастная Верона так сильно втюрилась в парня».

Но Стефан твердо настроился побороть свою ревность и злость. А это можно сделать, убедив себя в том, что Верона сделала правильный выбор. Но Стефан не мог в это поверить. Ему казалось, Верона делает невероятную глупость, выходя замуж за военного.

– Продолжай, – сказал Стефан. – Расскажи еще что-нибудь.

– Ты действительно хочешь знать? – спросила Верона, закусив губу.

– В противном случае я бы не спрашивал. Она продолжила слегка дрожащим голосом, торопясь описать свою первую встречу с Форбсом, хорошее впечатление, которое тот произвел на нее. Девушка помнила каждую мелочь. Бетти указала на Форбса. Он был одним из организаторов вечера. Деловой, симпатичный, умелый, заметный в группе других военных благодаря красоте своей формы, отполированным до блеска пуговицам и ботинкам. Форбс был высоким, с квадратными плечами и прекрасной военной выправкой. Прекрасные волосы, аккуратно подстриженные усики и загорелая, слегка румяная кожа. Когда он впервые представился Вероне, она заметила и одобрила этот исключительный дух здоровья и хорошего настроения, струившихся от офицера. Форбс посмотрел на нее яркими голубыми глазами, в которых виднелось искреннее дружелюбие, и улыбнулся. Верона обратила внимание на его превосходные белые зубы. Он был воплощением настоящего англичанина. Когда Форбс отсалютовал ей и бросил на нее быстрый взгляд, содержащий нескрываемое восхищение, Верона ощутила такое волнение, какое не вызывал в ней ни один мужчина со времени ее связи со Стефаном.

Позже, когда к ней с кузиной присоединились несколько офицеров, чтобы выпить чая, Форбс сел рядом с Вероной и начал с энтузиазмом рассказывать о своей службе, о ситуации в Палестине, нарисовал перед ней прекрасную картину Египта, поведал о делах на Среднем Востоке и о красотах пустыни.

Верона впервые в жизни столкнулась с «армией». До сих пор она слышала о ней только в школьные годы и в мрачной атмосфере войны. Но в этот солнечный день в Алдершоте с его волнительными оркестрами, марширующими мужчинами, демонстрацией физических упражнений, флагами, танками, изобилием жизни и хорошего настроения все выглядело по-другому. Так много симпатичных людей отдавали дань хрупкой красоте Вероны (и самым внимательным из них был майор Джеффертон), что у нее слегка закружилась голова.