Пионовый фонарь - [15]

«Видно, это нехороший человек», — подумал монах и напал на предполагаемого злодея. Однако, к его изумлению, тот устоял на ногах. На шум выбежал старший монах и стал сердито бранить незнакомца. При первых же его словах тот упал. Когда зажгли фонарь, на этом месте увидели надгробную дощечку с такой надписью: «На все десять сторон простирается земля Будды, есть лишь один-единственный путь Спасения, не два и не три, все учения, не основанные на слове Будды, суть лишь приманка для непосвященных».[56] Дощечка эта предназначалась для поминовения в тринадцатую годовщину смерти.

Вот что поведал преподобный Сюка.

перевод В. Мазурика

Асаи Рёи КУКЛА-ТАЛИСМАН

Алый пояс [57]

В портовом городе Цуруга провинции Этидзэн жил богач по имени Хамадано Тёхати; было у него две дочери. По соседству с ним располагалась усадьба некоего Хигакино Хэйты — человек этот доводился родственником Вакабаяси Тёмону,[58] но давно уже оставил ратное поприще, занимался торговлей и жил в большом достатке. Был у него сын по имени Хэйдзи, одних лет со старшей дочерью Тёхати. Маленькими детьми они часто играли вместе, да так хорошо и ладно, что Хэйта решил, не дожидаясь, пока они повзрослеют, заключить с соседом брачный договор и заслал к нему свата. Тёхати ответил согласием, по этому случаю соседи обменялись подарками — сакэ и угощением, а своей будущей невестке Хэйта преподнес алый плетеный пояс.[59]

Осенью третьего года Тэнсё[60] остатки войска Асакуры подняли мятеж и заняли Итадори,[61] горный перевал Киномэ, Хатифусэ, Имадзё, Хиути, Суидзу, а также храм Рюмондзи. Вакабаяси Тёмон, воевавший на стороне Асакуры, захватил новый замок в Коно. Для разгрома мятежников во главе восьмидесятитысячного войска прибыл в Цуругу Ода Нобунага с сыном своим Нобутадой. По приказу Нобунаги Киносита Токитиро окружил замок в Коно.[62]

Понял Хигаки, что в этих обстоятельствах ему нельзя оставаться в Цуруге, запер дом и укрылся в Киото у верного человека. Пять долгих лет не было от него ни слуху ни духу.

Меж тем старшей дочери Тёхати исполнилось девятнадцать лет, стала она красавицей, и от женихов не было отбоя. Но девушка и слышать не хотела о замужестве. «Я была еще ребенком, — говорила она отцу, — когда вы просватали меня за Хэйдзи. Пусть даже он меня позабыл, разве могу я стать женою другого человека? Если он жив и вернется, мне не смыть позора».

Целыми днями не выходила она из своих покоев, тосковал по Хэйдзи и вчуже лила слезы. Не в силах отвлечься от горьких дум, она в конце концов занемогла и спустя полгода покинула бренный мир.

Похоронить ее решили близ храма в Осио. Безмерным было горе родителей. Взяв алый поясок, некогда подаренный отцом Хэйдзи, матушка склонилась над усопшей и, гладя ее лицо, приговаривала:

— Это — подарок твоего жениха. Возьми же его с собой, пусть он будет тебе утешением в ином мире.

Повязала матушка поясок на талии умершей, и с тем предали ее земле.

Минул месяц с небольшим, и тут нежданно-негаданно воротился Хэйдзи.

Тёхати позвал его к себе и стал расспрашивать, где тот был и отчего так долго не возвращался. И Хэйдзи рассказал ему следующее:

— Когда Вакабаяси Тёмон занял замок в Коно и князь Нобунага прибыл в Цуругу во главе восьмидесятитысячного войска, отец решил, что жизнь наша в опасности, ведь мы в родстве с Вакабаяси. Посему, не мешкая, мы снялись с места и, бросив все, бежали в Киото, где все это время скрывались в доме верного человека. Отец и матушка покинули сей бренный мир. А я вот вернулся, памятуя о том, что нас с вашей дочерью связывает свадебный уговор.

Выслушав рассказ Хэйдзи, Хамада с женой залились слезами.

— После вашего внезапного отъезда, — сказали они, — дочь наша не переставала тосковать о вас, занедужила и в начале прошлого месяца скончалась. До чего же горько ей было за все эти годы не получить от вас не единой весточки! Вот, взгляните.

С этими словами старики подали Хэйдзи тушечницу, на крышке которой покойная написала стихотворение:

О, слива, что расцвела

В неведомом горном краю!

Увидеть тебя не чаю,

Но пусть на меня хотя бы

Повеет твоим ароматом.

Прочитал Хэйдзи стихотворение, и охватило его невыразимое горе и раскаяние. Отправился он на могилу своей нареченной, положил цветы, возжег благовонное курение и произнес молитву. Стоя за его спиной, родители умершей молвили:

— Взгляни, доченька, это Хэйдзи, твой возлюбленный. Прими же его подношение.

С этими словами в великом горе припали они к могильному холму и зарыдали. Вслед за ними заплакал и Хэйдзи.

После этого старики обратились к Хэйдзи с такими словами:

— Вы лишились родителей, тяжела ваша сиротская доля. Хоть наша дочь и умерла, вы для нас не чужой. Оставайтесь с нами, найдите себе достойное поприще и живите по своему разумению.

Позади своего дома Хамада выстроил отдельный флигель, там и поселился Хэйдзи.

Миновали сорок девять дней траура, и семья покойной, по обряду, отправилась на могилу в Осио. Хэйдзи же остался присмотреть за домом. Воротились они уже в сумерки, и Хэйдзи вышел за ворота им навстречу. Когда сестра покойной — а ей исполнилось уже шестнадцать лет — выходила из паланкина, Хэйдзи почудилось, будто она что-то обронила. Он незаметно приблизился и поднял с земли алый плетеный поясок. Спрятав его за пазуху, Хэйдзи поспешил в свой флигель. Там при свете фонаря он глядел на поясок и предавался воспоминаниям.