Пионер, 1949 № 09 - [5]

- Слушайте, вы себе не можете представить, до чего я рад вас видеть! - наивно воскликнул Пётр Васильевич.

- И я тоже, - сердечно ответил лейтенант Павлов и вдруг довольно грустно улыбнулся: - Так как вы говорите? Шабо, Аккерман, Будаки?… Страна вашего детства?

- Копчёная скумбрия, - прибавил Пётр Васильевич печально.

- Вот тебе и копчёная скумбрия! - сказал Павлов.

- Н-да… Покатались на моторной лодке. Погуляли. Ничего себе!

И они оба замолчали, задумались…

- Нет, всё-таки это чорт знает что! - воскликнул Пётр Васильевич сердито.

- Только, я вас очень прошу, руиг, - серьёзно сказал лейтенант Павлов, - а то может получиться зер шлехт. И вообще, предлагаю перейти подальше от входа. Вы в парке, случайно, не заметили их патрулей?

- Встретил два патруля.

- Два патруля? Это, знаете ли, зер, зер шлехт. Очевидно, они оцепили весь район. Тогда не будем терять времени.

Они перешли в самую глубину бомбоубежища и сели рядом на остатки дощатых нар.

И, торопливо рассказывая лейтенанту Павлову свою историю, Пётр Васильевич впервые за последнее время чувствовал подлинное блаженство оттого, что так свободно и просто разговаривает с советским человеком, не притворяясь, не играя никакой роли и не выбирая слов.

- Ну-с, так, - озабоченно сказал лейтенант Павлов, когда Пётр Васильевич кончил свой рассказ. - Картина более или менее ясна.

Он посмотрел на часы-браслет и поморщился:

- Без четверти четыре. Вы меня извините, Пётр Васильевич, мы ведь, в сущности, с вами так мало знакомы. Мне хотелось бы, так сказать, выяснить…

Он замолк, выбирая выражение.

- Хотелось бы выяснить наши отношения. Вы меня понимаете?

Этого можно было не спрашивать. Конечно, Пётр Васильевич понимал. Он наклонил голову.

- Вполне, - сказал он.

- Стало быть, уточним обстоятельства, - мягко сказал лейтенант, не торопясь и как бы продолжая выбирать выражения. - Простите, вы член партии?

- Нет, я беспартийный, - сказал Пётр Васильевич, почему-то слегка краснея. - Но, я думаю, это не имеет никакого значения?

- Конечно, конечно. Я просто уточняю. Мы сейчас все большевики - партийные или непартийные. Не так ли? Сколько я вас понял, вы офицер Красной Армии?

- Да. Командир батареи. Мне полагалась броня, но я…

- Это понятно.

Лейтенант Павлов замолчал и молчал довольно долго, видимо что-то обдумывая.

- Пётр Васильевич, - наконец сказал он, - нас столкнула судьба… Вы сами видите, при каких обстоятельствах. Надеюсь, для вас ясно, что я выполняю определённое боевое задание. Вам не надо объяснять, какое. Это задание партии и правительства. Государственное задание.

Пётр Васильевич кивнул.

- Понимаю.

- Так вот. Не сочтите это за излишнюю прямолинейность, но мне надо знать, каковы ваши намерения? Учтите, что я задаю вам этот вопрос не только от себя, но также от имени государства.

Пётр Васильевич сделал движение, но лейтенант Павлов остановил его, дотронувшись рукой до его плеча.

- Не надо торопиться. У нас есть ещё минут семь времени. Обдумайте и тогда скажите.

- Нахожусь в полном вашем распоряжении, - быстро сказал Пётр Васильевич.

- Я так и думал.

Лейтенант Павлов протянул руку, и они обменялись быстрым, крепким рукопожатием.

- Сейчас у нас нет времени для более подробной беседы, - сказал Павлов. - В данную минуту перед нами - передо мной и перед вами - стоит одна задача: благополучно уйти из парка. Куда? Положитесь в этом на меня. Я доставлю вас в сравнительно безопасное место. Каким образом? Очень простым. Я поведу вас, как арестованного. Вы - впереди с вещами, со своей торбой, а я - сзади с пистолетом. Нам с вами это очень подойдёт. Вы себе это уясняете?

- А что ж!… - усмехнулся Пётр Васильевич, с наслаждением подчиняясь лейтенанту Павлову, его лёгкому и вместе с тем твёрдому, дружескому тону.

- Мы ещё здесь с вами задержимся минуточек на пяток, а уж потом двинемся.

Лейтенант Павлов посмотрел на часы.

- Имеется ещё шесть минут.

Пётр Васильевич не счёл себя вправе расспрашивать. Лейтенант Павлов понял его деликатность и поблагодарил молчаливой улыбкой, в которой Пётр Васильевич прочёл обещание в скором времени всё ему объяснить.

- Вы по каким улицам сюда добирались? - как бы вскользь заметил Павлов. - По Мара-злиевской, случайно, не проходили?

- Маразлиевская оцеплена.

- Ах, вот как! - оживился лейтенант Павлов - Это очень любопытно!

Он даже потёр руки, как будто известие о том, что Маразлиевская оцеплена, доставило ему величайшее удовольствие.

- Повидимому, туда въезжает какое-то крупное румынское и немецкое начальство, - сказал Пётр Васильевич. - Во всяком случае, я заметил усиленное движение.

- Вы заметили усиленное движение? Легковое или грузовое? - быстро спросил лейтенант Павлов.

. - И то и другое.

- Ага. Это очень хорошо. Даже просто замечательно! Вам не пришло в голову, что они въезжают в наш дом?

- Вы имеете в виду дом Госбезопасности?

- Точно. Превосходный дом. Вы, наверное, обращали на него внимание. Шесть этажей.

- Они, наверное, собираются разместить в нём сигуранцу и гестапо.

- Вполне возможно. Даже более, чем возможно. Наверное, так, - оказал лейтенант Павлов, с наслаждением нажимая на слово «наверное».

Он снова взглянул на часы, и лицо его вдруг стало неподвижно-решительным.