Пилюли для феи - [6]

Видимо, оборотень как раз был из тех, кто умеет двумя делами за раз заниматься. Костеря девушку на все корки и даже дыхания не сбивая, Рон, не суетясь и никуда не спеша, добыл аптечку, завёдшуюся в этой квартире его же стараниями. Сноровисто промокнул ожог, положил мазь, ловко забинтовал. И при этом умудрился ничего не просыпать и не разбить.

Каро даже обидно стало.

— Ну и что мне с тобой делать? — поинтересовался Мастерс, садясь на корточки и пытаясь заглянуть теге в лицо.

— Добить, чтоб не мучилась? — хлюпнула Курой отворачиваясь.

— Интересное предложение, — Рон спрятаться не дал, взял за подбородок, поворачивая к себе. — У меня даже есть парочка вариантов, как это можно сделать медленно и мучительно…

Это действительно было медленно. Но совсем не мучительно. Наоборот, мягко и тепло. А ещё сладко. Только сладость появлялась не на языке, а где-то внутри, под грудиной, разливалась по горлу и вниз, так, что в глазах темнело. Всё-таки целоваться оборотень любил и умел. А Каро, в свою очередь, умела ценить его талант.

Вот только когда рука оборотня скользнула с шеи на грудь теурга, пришлось приятное занятие прервать — мягко, но решительно накрыв его ладонь своей.

Мастерс выдохнул — то ли раздражённо, то ли обречённо. Наклонил голову, занавесившись выбившимися из короткого хвостика волосами. Убрал руки, свесив их между колен.

— Извини… — пробормотала тега.

Целоваться ей нравилось. Такие моменты — нет.

— Да я то что, — хмыкнул оборотень. — Смотри, детка, найду на всё готовую.

— Вот и вали, — тут же окрысилась тега. — Тебя никто не держит! Можно подумать, кто-то рыдать начнёт или за штаны держать! Да ты…

— Ну и чего мы кричим? — Рон глянул из-под чёлки, ухмыляясь довольно-довольно. — Пошутил я.

— Да вали ты со своими шуточками!

Каро попыталась оттолкнуть парня и гордо встать. Куда там! Запястья её Мастерс перехватил, плюхнулся на задницу, свободной рукой обнимая колени Курой, навалился всей тяжестью на ноги, потёрся щекой.

— Не дождёшься, — мурлыкнул негромко. — А я — дождусь. Поспорим?

— Не буду я с тобой спорить!

— И правильно. А то проспоренный ужин всё-таки пришлось бы готовить. Как рука? Болит?

— Нет!

— Врёшь. За что и ценю. Ладно, сиди, болей. Буду за тобой ухаживать.

Оборотень вскочил на ноги, будто его пружиной подбросило. Насвистывая под нос, снял с крючка фартук, про который тега благополучно забыла. И деловито начал собирать с пола уже застывший жир.

И вот как на него злиться? Даже если очень хочется, не получается.

Глава вторая

Сколько с женщиной не спорь, все равно её аргументы громче.

Чем по праву мог гордиться Элизий, так это толерантностью. Знающие утверждали, что тут любая тварь сможет себе пару отыскать. Но и в столице не так много шансов встретить фею. Поговаривали, что численностью их диаспора ничуть не уступает другим Малым Народам. И учитывая, что они фактически монополизировали производство и продажу экзотических цветов, приправ, парфюмерии и шоколада, в это верилось без труда. Только уж слишком закрыто феи жили. Сами никуда не ходили, к себе не пускали и активно использовали наёмных рабочих.

В их понимании «семейный бизнес» имел совсем другой смысл, чем, например, у дварфов. В любой мастерской, где трудились бородачи, даже распоследний «принеси-подай» состоял пусть в дальнем, но родстве с хозяином. Маленькие же люди на черновых работах не трудились в принципе. Как уж они пропитание добывали, если собственности не имели — тайна. Но никто никогда не слышал о фате-строителе. Или фее-горничной.

Кстати, назвать представителя этого народа «маленьким человеком» значило нарваться на гарантированные проблемы. К людям любого размера они себя — кстати, вполне обоснованно — не относили. А неприятности эти прелестные создания могли учинить серьёзные. Замкнутость свою они подавали миру под лозунгом: «Всякий норовит обидеть маленького!». А, как известно, лучшая защита — это нападение. Потому все феи слыли паникерами, социопатами и, вообще, истеричками.

Но клиентка, на свой страх и риск решившаяся обратиться в «След», ничуть на психопатку не походила. Впрочем, на растиражированный образ тоже. Стрекозиными крылышками она не обладала. И хотя рослой её бы никто не назвал, всё же, девушка была побольше мужской руки — примерно как Каро, может, на несколько пальцев ниже.

Но всё равно, прелести ей Семеро при рождении отмерили больше, чем позволяла справедливость. Волосы — белокурые, естественно — трогательными локонами. Глаза — большие и синие — с дрожащей слезой. Губки — бантиком — надуты, как у обиженного ребёнка. Носик — прелестно вздёрнутый — припух от рыданий. Воплощение картины: «Дева в беде или Спаси меня, большой рыцарь!».

Каро фыркнула, раздражённо покрутила головой, переложила блокнот с одного колена на другое. Но на теурга никто внимания не обратил. Алекс, как всегда, завернувшись в тени, изображал статую в своём углу. Яте, занавесив чёлкой наглухо заплывший глаз, занимался изучением пола. А Мастерс держал клиентку за хрупкие пальчики и смотрел сочувственно. Это раздражало.

Тега тяжело вздохнула. Манёвр прошёл впустую.

— А, может, мы начнём всё-таки? — поинтересовалась у потолка Курой. — Время деньги…