Пилотируемый космический полет - [10]

Как же сильно надо было любить его, и понимать его, чтобы суметь заставит себя терпеть в такой ситуации. Ведь ситуация чем-то напоминала обстановку перед первым полетом Беляева. Тогда во время парашютного прыжка он сломал ногу. И врачи поставили на нем крест, как на космонавте. Но Беляев не сдался. Терпел адские боли, но сумел вытянуть более короткую ногу до нормы, без потери функциональных способностей. И Павел Иванович Беляев смог слетать в свой космический полет.

Утрата не сломила Татьяну Филипповну. Она у мужа переняла великий оптимизм и доброжелательность, была и осталась всегда открытой для людей. Она и работу себе нашла такую, чтобы всегда быть в гуще людей. Работала в библиотеке дома космонавтов Звездного городка.

Валентина Ивановна Гагарина избрала другой путь поддержания памяти своего мужа. Она отстранилась от всех, замкнулась в своем одиночестве.

Так уж получилось, что первой женщиной, которую я встретил в Звездном городке по прибытии для прохождения службы, была Валентина Ивановна Гагарина.

Я не знал, что это жена Юрия Гагарина. Шла она неторопливо, устремив взгляд вперед. Казалось, что она никого и ничего не замечает. Как — будто, она была одна и вокруг нее пустота.

Шедший рядом сослуживец объяснил мне кто прошел мимо нас. Для жителей Звездный городок был большой деревней, в которой друг от друга секретов нет.

Зная, что в деревне принято младшим здороваться со старшими, я при повторной встрече попытался поздороваться с Валентиной Ивановной. Но она не ответила ни в этот раз, ни в следующий. Больше я не здоровался. Человек сам выбирает стиль своего поведения.

Однажды я даже хотел помочь ей. Она шла видимо из гаража. Руку сильно оттягивала сетка с картошкой. Я дернулся к ней с протянутой рукой, и будто наткнулся на стену, встретив ее взгляд. Меня вроде заметили, но явно как что-то неприятное и мешающее нормальному движению. В моей помощи не нуждались. Я замер, а Валентина Ивановна, гордая и недоступная, проследовала дальше.

Значительно позже, когда я занялся журналистской деятельностью, я уже сам специально искал встречи с Валентиной Ивановной, но попытки оканчивались плачевно.

Личная встреча с Гагариной у меня была одна — в январе 1979 года.

Это произошло в библиотеке дома космонавтов в Звездном городке. Нас познакомила Татьяна Филипповна Беляева.

— Валя. Это Лесников. Соавтор Павла Ивановича по книге о Юре. Он хотел бы тебя кое о чем спросить.

— И что же именно? — Валентина Ивановна смотрела не на меня, а на Татьяну Филипповну спокойно, но с явным неудовольствием. И я постарался побыстрее разрядить напряженную ситуацию.

— Валентина Ивановна, я коротко. Это относительно рукописи, которую вам передали.

— Я же сказала Паше, что она мне не нравится. Что еще? — теперь Валентина Ивановна смотрела на меня.

— Рукопись переделана. Ее смотрели представители комиссии в ТАСС, из аппарата Шаталова, многие в Центре подготовки космонавтов, из тех, кто знал Юрия Алексеевича.

— Тогда зачем я вам? У меня иное мнение.

— Вот о нем хотелось бы подробнее. Ведь вы не написали письменного отзыва. Просто сказали, что не нравится стиль повествования, и все.

— Еще чего?! — ей уже явно начал надоедать этот разговор.

— Но как тогда понять, что стиль повествования не соответствует образу Юрия Алексеевича?

— Верно. Вот вы бы прочли хотя бы одно его письмо и сразу поняли бы свою ошибку.

— С удовольствием. Вы дадите мне такую возможность?

— Нет, конечно.

— Как же нам тогда устранять несоответствие?

— Это уже ваше дело, — Валентина Ивановна усмехнулась, и с какой-то долей насмешки, продолжила, — Павел Иванович ведь хорошо знал Юру. Вот пусть и постарается не допустить неточностей.

Что я мог тогда ей сказать? Что год назад в большом литературном сборнике «Наш Гагарин» Валентина Ивановна опубликовала очерк «108 минут и вся жизнь» о муже, но никаких личных писем, хот как-то характеризующих Гагарина, она не приводила.

Может быть, эти письма не сохранились в наличии? Ведь нигде в своих книгах Юрий Алексеевич не пишет о письмах и дневниках. Может быть, остались только воспоминания? Тогда действительно предъявлять нечего. Остается только говорить общие слова без фактов и примеров. Вот только зачем столько загадочности и строгой принципиальности?

Наверное, Валентина Ивановна помнила, знала, что и как описывал Юрий Алексеевич, жила воспоминаниями о тех чувствах, которые переживала, читая его редкие письма. А они действительно были редкими и обычными, так как надолго они не расставались. Практически только в период, когда Гагарин ездил на медицинский отбор в Москву.

Валентина Ивановна вспоминает в очерке, что писал он тогда раз в неделю. А это значит, что было 4–5 писем. И вряд ли можно было бы вспомнить, что-то особенно характерное для Гагарина, в этих письмах. Вот и пишет Валентина Ивановна в своем очерке, что писал Юра о дочке, о воспитании дочки, о том, что надо бы ему купить. Но сам текст письма не приводит. Это были обычные семейные письма. Еще раз подтверждающие, что в тот период Юрий Гагарин был как все — равным среди равных.

Через год Валентина Ивановна издала уже книгу «108 минут и вся жизнь» в литературной записи М. Ф. Реброва. Но это было повторение все того же очерка с добавлением большого количества фотографий и воспоминаний других людей о Гагарине. И чуть-чуть было добавлено из возможных личных записей Юрия Гагарина по годам и событиям.