Пилот-девица - [49]

На откинутой аппарели заурчал бронеавтомобиль.

«Ну чистый гроб на колесах», — ужаснулась чувствительная Василиса.

Подбежавший к ним командир десантников по бледной коже сразу опознал в них инопланетных гостей Великой Конкордии. Поэтому он заговорил с ними, предварительно включив висящий на шее переводчик. (Впрочем, в этом не было особой необходимости — ведь такие же казенные переводчики имелись и у дяди Толи с Василисой.)

— Возвращайтесь в школу! — потребовал офицер. — Здесь вам находиться нельзя!

— Если здесь так опасно, почему бы нам не отправиться сразу в Риту? — спросил дядя Толя.

— Все перемещения гражданских лиц без контроля военных запрещены! — отрезал офицер. — Вы вернетесь в школу. Будете под нашей охраной. В полной безопасности. Потом вас эвакуируют.

— А если мы с моей племянницей все-таки хотим попасть в Риту? — попробовал мягко надавить дядя Толя.

Командир десантников снял с плеча автомат, направил его прямо в грудь дяде Толе и сказал:

— Тогда я буду вынужден применить оружие.

— Ясненько, — дядя Толя лучезарно улыбнулся и как бы в шутку поднял обе руки. — Вопросов больше не имею!

Пока они тащились обратно, одна из аэромобильных рот успела образцово-показательно развернуться заслоном между Прибежищем Душ и зоной вражеской высадки.

И не просто развернуться, а даже окопаться! Вертолеты-гиганты, оказывается, высадили не только бронетехнику, но и четыре роторных траншеекопателя.

Близость вооруженных до зубов военных вселила в Василису и дядю Толю ложное чувство защищенности.

Поэтому возвращались они прогулочным шагом, любознательно вертя головами.

Василиса — та даже улучила момент, сорвала с дерева и принялась оттирать от кусачих шерстинок пару сахарных персиков. Один для себя, другой — для дяди Толи.

Между тем, в зоне высадки пришельцев творилось черт знает что.

Клонские истребители парами и четверками носились над домнами.

Время от времени некоторые флуггеры красиво ложились на крыло — и крутым виражом проходили между инопланетными колоссами. То ли для устрашения пришельцев, то ли из чистого озорства.

Над морем, в круге ожидания, жужжали шмелями машины покрупнее.

— Что это там такое? — спросила Василиса у дяди Толи.

Дядя Толя, приложив ладонь козырьком ко лбу, некоторое время разглядывал военно-космическое роенье вдалеке. Затем вынес свой вердикт.

— Это «Варэгны» и «Фраваши». Клонские торпедоносцы под охраной тяжелых истребителей.

— А чего они ждут?

— Понятно чего! Либо команды «пли!», либо команды «дробь!».

— А что такое «дробь», дядя Толя?

— Ну… «задробить» это «отставить», в смысле… Короче, если сейчас барагоз какой пойдет, то они тяжелыми ракетами по чужакам вжарят.

— А какой барагоз может пойти? — спросила Василиса. Она уже спрашивала у дяди Толи и знала, что ёмкое словцо «барагоз» на трапперском слэнге означает одновременно и шум, и крик, и драку, и всякую опасную муть.

— Да знаешь…

Закончить свою мысль дядя Толя не успел. Потому что грянули первые аккорды большого барагоза.

Беззвучно, как и их большие корабли-свечки, из зенита спикировали флуггеры чужаков.

Они были совсем не похожи на привычные людские авиакосмические аппараты. Скорее уж — на расчески, чуток искривленные и в сотни раз увеличенные в размерах. (Потому их русские пилоты и прозвали «гребешками».)

Они вывалились из синевы безо всякого строя, гурьбой. И в этой хаотической бесшабашности, свойственной не людям, но насекомым, было что-то особенно пугающее.

Казалось, вот прямо сейчас эти штуки начнут всех жалить насмерть, как шершни. Или пожирать всё вокруг — как термиты.

Когда дяде Толе начало казаться, что этот рой уже никогда не сможет выйти из пике (логика аэродинамического полета подсказывала: убьются!), гребешки с кошмарной, ирреальной легкостью изменили вектор движения на девяносто градусов и брызнули в стороны на бреющем полете.

— Прям как метеоритный дождь, итить его налево, — пробормотал пораженный дядя Толя. — Только метеоритики управляемые…

— Не стрелять! Никому не стрелять! — неслись окрики офицеров над позициями клонских егерей.

Василиса обернулась.

Десятки стальных рыл, торчащих из свежевырытых окопов, синхронно поворачивались, сопровождая ближайший «гребешок». Это были пулеметы и малокалиберные автоматические пушки егерей корпуса «Атуран».

Василиса только и успела что ахнуть — «Неужели будут стрелять?!» — как тут же ее вниманием завладели пугающие трансформации, происходившие с болотно-зелеными «свечками».

В нижней части каждого сооружения открылись темные провалы, похожие на ворота. В них зияла глухая чернота.

Затем из провалов выплеснулись по два длинных кроваво-красных языка.

Эти ленты-языки пружинисто воткнулись в жирную наотарскую землю. Они несколько секунд вибрировали — затем застыли, будто отвердели на свежем наотарском воздухе.

И по этим красным языкам на поверхность Наотара устремился джипсианский десант.

Василисе в первый миг показалось, что из свечек выходят… мамонты! — этих смешных волосатых слонов, воссозданных ретробиологами, она видела в небогатом зверинце Усольска — и девушка искренне обрадовалась. Она была уверена, что мамонты, известные своим прекрасным характером и доброжелательным нравом, ничего плохого людям не сделают.