Пилон - [9]
– Хватанул, хватанул. Я, выходит, тоже сегодня разживусь маленько. Боже ты мой, я дальше двух долларов и считать уже разучился.
– Только не вздумай учиться на моих двадцати пяти, – сказал тот. – Просто возьми и держи, пока я не вернусь.
– Да на кой мне они, твои двадцать пять? – сказал Джиггс. – Роджер только что выиграл тридцать процентов от трехсот двадцати пяти, леший знает, сколько там это в точности, но все равно сравни: его выигрыш – и твои двадцать пять.
– И сравнивать нечего, – заметил второй. – Выигрыш Роджера – его деньги, а эти двадцать пять – мои. Знаешь-ка что, не бери их лучше. Я сам их возьму.
– Ага, – сказал Джиггс, вовсю трудясь над застежками запасного парашюта, чуть не подпрыгивая на коротких сильных ногах. – Да, у нас теперь полный порядочек. Пошамаем сегодня, поспим… готово.
Он отступил на шаг, и его товарищ вразвалку, на деревянных ногах двинулся к самолету. Появился учетчик с блокнотом, записал фамилии и номер самолета, затем отошел.
– Где будешь приземляться? – спросил пилот.
– Без разницы, – ответил парашютист. – В любом месте Соединенных Штатов, кроме этого озера.
– Если увидишь, что падаешь в озеро, – сказал Джиггс, – сразу разворачивайся, вертайся в самолет и прыгай заново.
Но они его не слушали. Они оба смотрели назад и вверх – туда, где в высокой сонной лазури уже отчетливо обозначался вечер.
– Думаю, там безветрие или почти, – сказал пилот. – Давай кину тебя на крыши ангаров, а там выруливай куда хочешь.
– Хорошо, – сказал парашютист. – Давай, пора уже.
С помощью Джиггса, толкавшего его снизу, он залез на крыло, а оттуда в переднюю кабину. Джиггс подал ему мешок с мукой, и парашютист, приняв его, положил его себе на колени, как младенца. С его нахмуренным, красивым, лишенным даже намека на смех лицом он выглядел в точности как молодой холостяк из комического фильма, которому соблазненная им юная особа, поймав его на перекрестке, только что вручила неведомый сверток. Самолет двинулся вперед; Джиггс отступил, а парашютист, высунувшись из кабины, крикнул ему:
– Не бери эти деньги, понял меня?!
– Понял, понял, – сказал Джиггс. Самолет вырулил на взлетно-посадочную полосу, повернул и остановился; и опять бомба, мягкий медленный луковицеобразный ком ваты, расцветший на фоне нежной, неочерченной озерной дымки, в которой, казалось, ждал чего-то, не спеша опускаться, вечер. И опять звук – толчок-хлопок, отдавшийся от трибун дважды, словно звуку нужен был один лишний рикошет, чтобы стать эхом. Джиггс повернулся, как будто и он ждал этого сигнала, и почти одновременно он и самолет начали двигаться – мужчина, коренастый и целеустремленный, и машина, уже задирающая носовую часть, затем отрывающаяся от полосы и закладывающая длинный взлетный вираж. Самолет уже поднялся на две тысячи футов, когда Джиггс протолкнулся мимо пурпурно-золотых служителей у главного входа и сквозь толпу, забившую проход под нумерованными местами трибуны. Кто-то дернул его за рукав комбинезона.
– Когда он из парашюта выпрыгнет?
– Когда приземлится, не раньше, – ответил Джиггс, прокладывая себе путь мимо очередных пурпурно-золотых людей в круглый зал, но нельзя сказать, что еще и в репродукторный голос, потому что он не выходил из этого голоса ни на секунду:
– …все еще набирает высоту; ему еще долго ее набирать. А потом вы увидите, как живой человек, похожий на вас, – я бы сказал, на половину из вас отдаленно похожий, а на взгляд другой половины, очень-очень пригожий – кинется в бездну и пролетит без малого четыре мили, прежде чем дернуть кольцо парашюта; это кольцо находится на конце вытяжного троса, который…
Войдя, Джиггс приостановился и стал торопливо оглядываться по сторонам, теперь уже неподвижностью рассекая сравнительно слабый сейчас, но по-прежнему ощутимый поток в сторону предангарной площадки, переговаривающийся сам с собой голосами растерянными, озадаченными, изумленными:
– Что там теперь? Что у них там происходит?
– Там человек собрался выпрыгнуть из парашюта и пролететь десять миль.
– Вам бы поторопиться, – заметил Джиггс. – Он может открыться до того, как человек выпрыгнет.
Круглый зал, наполнившийся сумерками, был теперь освещен мягкой, лишенной источника, размытой субстанцией, неземной по цвету и по составу, не отбрасывавшей теней; всеохватной, вкрадчивой, звучной, монастырской субстанцией, в которой стенной рельеф – фреска – нечто из бронзы и хрома, искусно изборожденное тенями, – являло неистово-неподвижную легендарную повесть о том, что человек стал называть покорением безгранично-непроницаемого воздуха. Высоко над головой на лазурно-стеклянном куполе мозаичное двойное «F», повторяя рисунок взлетно-посадочных полос, откликалось на ярко отполированное, сияющее, вделанное в кафельный пол латунное двойное «F», которое, казалось, многократно отражалось по всему залу, находя последовательное беззвучно замирающее эхо в монограмме, украшающей бронзовую решетку над окошками касс и справочных и во фризоподобных вставках в плинтусы и карнизы из искусственного камня.
– Да-а, – сказал Джиггс. – Миллион запросто… А вы, случаем, не знаете, где здесь администрация?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти тринадцать (1930)• Победа• Ad Astra• Все они мертвы, эти старые пилоты• Расселина• Красные листья• Роза для Эмили• Справедливость• Волосы• Когда наступает ночь• Засушливый сентябрь• Мистраль• Развод в Неаполе• КаркассоннДоктор Мартино (1934)• Дым• Полный поворот кругом• УошСойди, Моисей (1942)• Было• Огонь и очаг• Черная арлекинада• Старики• Осень в дельтеХод конем (1949)• Рука, простертая на воды• Ошибка в химической формулеСемь рассказов (1950)• Поджигатель• Высокие люди• Медвежья охота• Мул на дворе• Моя бабушка Миллард, генерал Бедфорд Форрест и битва при Угонном ручье.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Американский Юг – во всей его болезненной, трагической и причудливой прелести. В романе «Свет в августе» кипят опасные и разрушительные страсти, хранятся мрачные семейные секреты, процветают расизм и жестокость, а любовь и ненависть достигают поистине античного масштаба…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Одна из самых прославленных книг XX века.Книга, в которой реализм традиционной для южной прозы «семейной драмы» обрамляет бесконечные стилистически новаторские находки автора, наиболее важная из которых – практически впервые со времен «Короля Лира» Шекспира использованный в англоязычной литературе прием «потока сознания».В сущности, на чисто сюжетном уровне драма преступления и инцеста, страсти и искупления, на основе которой строится «Звук и ярость», характерна для канонической «южной готики». Однако гений Фолкнера превращает ее в уникальное произведение, расширяющее границы литературной допустимости.
Самобытное творчество Уильяма Фолкнера (1897-1962), высокий гуманизм и истинное мастерство его прозы выводят писателя на авансцену не только американской, но и мировой литературы. В настоящем собрании сочинений представлены основные произведения, характеризующие все периоды творчества У.Фолкнера.В первый том Собрания сочинений включены ранние романы: «Солдатская награда» (1926 г.) и «Сарторис» (1929 г.), который открывает «Йокнапатофскую сагу» – цикл произведений о созданном воображением писателя маленьком округе Йокнапатофе в штате Миссисипи.В романе «Сарторис» раскрывается трагедия молодого поколения южан, которые оказываются жертвами противоборства между красивой легендой прошлого и и реальностью современной им жизни.
«Осквернитель праха» — своеобразный детектив, в котором белый подросток спасает негра, ложно обвиненного в убийстве.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.