Пилигрим - [125]
— Сибил умерла, мистер Пилигрим. Как и все смертные. Она была просто человеком.
— Это вы так думаете.
— Да, я так думаю. — Юнг помедлил немного и спросил: — Она, как и вы, жила вечно?
Голос его был почти лишен интонаций. Так священник мог бы говорить с кающимся грешником — спокойно и без эмоций.
Пилигрим вцепился в плстеную ручку кресла.
— Не так долго.
— А ее смерть? Вы видите какой-то смысл в том, что она умерла?
Пилигрим подался вперед.
— Возможио, боги покидают нас, и смерть — их прощальный подарок.
Юнг моргнул и отвел глаза.
Этот человек мучился от неподдельной боли. Нестерпимой боли. Юнг поймал ссбя на мысли: «Ждать так долго…»
Он нахмурился, закрыл блокнот и встал.
— Вы уходите? — спросил Пилигрим.
— Да.
— Не могу сказать, что мне жаль.
Юнг подошел к двери, прихватив по дороге нотную папку и сунув в нее блокнот.
— Мистер Пилигрим! Я от всего сердца хочу вам помочь. Но в данный момент не могу.
Пилигрим ничего не ответил.
Взявшись за дверную ручку, Юнг обернулся и посмотрел на фигуру, озаренную солнцем.
— Ночью мне приснился сон. Вернее, кошмар. Мне снилось, что весь мир охвачен огнем и никто не может его погасить…
Пилигрим уставился на свою руку с зажатым носовым платком.
«Если бы ты понял пророческую природу своего сновидения, тебе все равно никто бы не поверил», — подумал он.
— Сон был таким ужасным — передать не могу! — продолжал Юнг. — Я думал, он никогда не кончится. Это был настоящий ад. Но я нашел способ положить ему конец.
— Да? — Пилигрим сунул носовой платок в карман. — И как же вам это удалось?
— Я проснулся, — ответил Юнг. — Надеюсь, вы последуете моему примеру.
Когда Юнг ушел, Пилигрим застыл без движения.
«Я зверь, — думал он. — Зверь без охотника. И никакой хищник меня не задерет. Пришел бы кто-нибудь с ружьем! Или неведомое чудище вышло бы из лесу и пожрало меня… О боги! Отвернитесь и обратите внимание на кого-нибудь другого! Разлейтесь, реки, и поглотите меня! Или вы, горы, — обвалитесь и погребите меня под собой! Перестань цепляться за меня, жизнь… Отпусти!»
Beчepoм девятнадцатого июня Пилигрим послал Форстеру вторую записку.
В первой он писал: «Получил весточку, что вы готовите эвакуацию. Купите карты Швейцарии и Франции. Переведите пятьсот фунтов в Цюрихский банк. П.».
Во второй записке говорилось: «Ежедневные прогулки по закрытому двору за клиникой. Осторожнее с битым стеклом. Возьмите веревочную лестницу. Дату и час сообщу через два дня. Побольше бензина для машины. Путешествие длинное. П.».
В клетке осталось два голубя.
На следующий день, во вторник, двадцатого июня, Пилигрим в белом костюме и с зонтиком — жара стояла невынoсимая — спустился на лифте на первый этаж и позволил вывести себя в «тюремный двор».
Кесслер без умолку болтал об ангелах:
— Вы слышали о девяти уровнях небесной иерархии, мистер Пилигрим? Поразительно! Там есть серафимы, херувимы, престолы, силы, господства, власти, начала, архангелы и ангелы. Я думаю, вы могли бы стать девятым чином. Я видел ваши крылья, когда вы прибыли.
— Видели, говорите?
— Да, сэр.
— И где же теперь мои крылья?
— Трудно сказать. Очевидно, у меня в голове. Я знаю, что они не настоящие — но дело в том, что они казались реальными. Мне очень хотелось в это верить. Вы никогда не хотели, чтобы что-то нереальное стало реальным? Даже если знали, что эrо невозможно… Как чудесные пейзажи, которые видишь во сне, или ангелы …
— Да, я очень хотел, чтобы нереальное стало реальным. Очень.
— Вот видите! А я что говорю!
Пилигрим улыбнулся. Простодушие Кесслера было неотразимо.
Во дворе гуляло множество пациентов. Некоторых Пилигрим узнал, других — нет. Там был человек, считавший себя собакой, пациент, который утверждал, что съел своих детей, больная, пытавшаяея убить санитарку и напичканная успокоительными настолько, что еле передвигала ногами, и женщина, похожая на хозяйку английского борделя.
Внимание Пилигрима привлекпи две нсзнакомые фигуры. Первый из них высыпал на скатерть горстку песка и теперь усердно считал песчинки. «Neun-tausend-zwеi-und-funfzig, — бормотал он. — Neun-tausend-drei-und-funfzig»(Девять тысяч пятьдесят два, девять тысяч пятьдесят три, нем.). Кучка на столе, казалось, почти не уменьшалась.
Второй незнакомкой была женщина, похожая на актрису, играющую ребенка. Росточком меньше пяти футов, с большущим розовым бантом в распущенных волосах. На ней было платье двенадцатилетней девочки, белые чулки и ярко-красные шлепанцы. Присматривала за больной Schwester Дора, все еще оплакивавшая графиню Блавинскую. Пилигрим заметил черную ленточку, приколотую у санитарки на груди. Эта унылая парочка вышла на прогулку рука об руку, прячасъ от солнцa под бумажным японским зонтом.
«Пестрая у нас тут компания! — думал Пилигрим, вливаясь в ряды прогуливающихся. — Собаки, каннибалы, неудавшиеся убийцы, песочные люди, хозяйки борделей и взрослые дети. Не говоря уже об ангелах Кесслера. Хотя крылья мне бы не помешали. Я сыграл бы роль Икара — только, зная о его судьбе, не подлетал бы близко к солнцу. Зато я смог бы удрать отсюда».
Это было в два часа пополудни.
В половине третьего доктора Блейлер, Фуртвенглер, Менкен, Радди и Юнг столпились у открытого окна, глядя во двор. Они собирались идти к директору на очередное совещание, во время которых Блейлер выслушивал и оценивал отчеты врачей о лечении пациентов.
Тимоти Ирвин Фредерик Финдли, известный в литературных кругах как «ТИФФ», — выдающийся канадский писатель, кавалер французских и канадских орденов, лауреат одной из самых старых и почетных литературных наград — премии Генерал-губернатора Канады. Финдли — единственный из авторов — получил высшую премию Канадской литературной ассоциации по всем номинациям: беллетристике, non-fiction и драматургии. Мировую славу ему принесли романы «Pilgrim» (1999) и «Spadework» (2001) — в русском переводе «Если копнуть поглубже» (издательство «Иностранка», 2004).Роман «Ложь» полон загадок На пляже, на глазах у всех отдыхающих умер (или убит?) старый миллионер.
Тимоти Ирвин Фредерик Финдли, известный в литературных кругах как ТИФФ (1930–2001) — один из наиболее выдающихся писателей Канады, кавалер высших орденов Канады и Франции. Его роман «Войны» (The Wars, 1977) был удостоен премии генерал-губернатора, пьеса «Мертворожденный любовник» (The Stillborn Lover, 1993) — премий Артура Эллиса и «Чэлмерс». Т. Финдли — единственный канадский автор, получивший высшую премию Канадской литературной ассоциации по всем трем номинациям: беллетристике (Not Wanted on Voyage, 1984), non-fiction (Inside Memory: Pages from a Writerʼs Workbook, 1990) и драматургам (The Stillborn Lover, 1993)
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.