Пилигрим - [100]
— Картофель и суп из порея. Жареный лосось и зеленый салат. Очищенные томаты с луком. А еще у меня есть свежие булочки «Паркер Хаус».
— Что это за булочки «Паркер Хаус»? — спросила Эмма.
— Американские. Я прочла в журнале про разные сорта хлеба. В Бостоне есть знаменитый отель, который называется «Паркер Хаус», и там подают такие булочки. Хотите немного вина? Или как всегда?
«Как всегда» была пахта.
— Как всегда, — ответила Эмма и вздохнула. — Я бы с удовольствием выпила вина, но лучше воздержусь. Хотя если доктор приедет, он наверняка не откажется.
— У меня есть холодный рислинг.
— Вот и ладно. А где Лотта?
— Накрывает на стол.
— О Господи! Она про возится битый час, не меньше!
Лотта, по мнению Эммы, спала на ходу с открытым ртом. Эмма пыталась отучить девушку от этой привычки, а то перед гостями было стыдно. К тому же дети так дразнили бедняжку, что Лотта порой заливалась слезами и выбегала из комнаты.
Сейчас дети, слава Богу, гостили у родителей Эммы в Шаффхаузене. Дом у них был такой огромный, что в одном только крыле могла разместиться целая армия детей. Бабушка их обожала и устраивала настоящие праздники, знакомя внучек и внука с интересными людьми и не уставая придумывать все новые приключения. Она ввела их в мир фольклора и волшебных сказок, потайных садов и средневековых замков, показала им Рейнский водопад, где вода живописно ниспадала каскадами с высоты семидесяти футов. При воспоминании об этих каскадах у Эммы до сих пор захватывало дух. Кроме того, бабушка Раушен6ах перевозила ребятишек через реку на лодке, чтобы они могли постоять на камнях у подножия водопада. Это был мир собственного детства Эммы, и она радовалась, что он доступен ее детям. А больше всего ее радовало то, что она избавилась от «выводка», как Эмма называла свое потомство, во время беременности. Выводок как раз достиг «трудного» возраста.
Хотя… В каком возрасте легко быть ребенком? С той самой минуты, когда мы разрываем плаценту и издаем первый крик, мы постоянно сражаемся с миром и с теми, кто нас окружает.
— Я могу приготовить вечером холодный суп, если хотите, — сказала фрау Эмменталь.
— Пожалуй, — отозвалась Эмма. — Уже полдень, так что герр доктор Юнг, очевидно, не приедет.
Выйдя из кухни, Эмма увидела Лотту, возвращавшуюся из столовой с пустым подносом. Заметив хозяйку, девушка тут же закрыла рот.
«Что ж, нет худа без добра, — подумала Эмма. — Она хоть чему-то научится, и то слава Богу».
Фрау Эмменталь отодвинула большую железную кастрюлю и, с бешеной скоростью обмахиваясь веером, села на кухонный стол.
— Рислинг, пожалуйста, — сказала она Лотте. — В самом большом бокале. Да поживее. — А потом прибавила: — Можешь тоже выпить немножко. В нашем семействе, похоже, что-то неладно, поскольку герр доктор почти не бывает дома. Нужно готовиться к худшему.
Перед салатом Эмма прочла последнюю главу из жизни Тересы и Маноло. Прочитанное изменило ее мировоззрение, хотя осознает она это значительно позже. Благодаря тому, что написал мистер Пилигрим, Эмма узнала кое-что о себе и вопросах веры, а также о своем муже и его неверии. «Мы оба отвергли Христа, — напишет она потом своей матери, — но из нас двоих только я уверовала во что-то, кроме себя самой».
«Порой, когда Маноло и Перро отправлялись на vасасiоnеs (отдых, исп.) в Большую Усадьбу, вместо них нанимали старика, давно ушедшего на поко1. Звали его Орландо, и у него было две собаки — Негро и Бланко, названные так по вполне очевидной причине (Negro — черный, blanсо — белый, исп.), с тем лишь нюансом, что Бланко был черным, а Негро — белым. Орландо считал, что так ему удобнее помнить, какой из собак нет перед глазами. Глядя на Негро, он думал о Бланко и наоборот. Собаки не убегали, но когда пасли отару, то кружили вокруг нее чуть ли не полдня.
Когда-то Орландо был главным пастухом в окрестностях лас Агвас. Потом его сменил другой пастух, которого, в свою очередь, сменил Маноло. Старик утверждал, что знал отца Маноло, уехавшего в другую часть «еl raino» (королевства, исп.), как Орландо величал владения дона Педро. «Нехороший был человек! Старик всегда говорил об отсутствующем отце Маноло в лрошедшем времени. — Нехороший был человек, плохой муж и плохой отец. Думал только о себе. Мне он не нравился. Моим собакам он не нравился. Моим овцам он не нравился. Безалаберный он был. Шелапут. Люди и овцы могли заболеть и даже умереть, а отец Маноло знай себе лыбился да винцо попивал!»
Не сказать чтобы Маноло не знал о недостатках отца, но ему частенько приходило в голову, что неплохо было бы увидеть их воочию. Что же до матери, Маноло понимал, что искать ее бесполезно. «Нездешняя она была женщина, — со вздохом говаривал ему Орландо. — Померла молодой, а больше мы о ней ничего и не знаем». В этом была по крайней мере какая-то определенность. Иначе Маноло наверняка тосковал бы о ней и постоянно думал, где и как ее найти. А раз она умерла — значит, он ничего ей не должен. Он мог даже молить ее, не упоминая имени. «Madre, — шептал он, — роr favor!» (мама, пожалуйста! исп.). Отца он никогда ни о чем не молил.
Вот так получилось, что тринадцатого июля 1533 года Тереса прискакала к озеру лас Агвас на ослике и вернулась в Большую Усадьбу вместе с Маноло и Перро.
Тимоти Ирвин Фредерик Финдли, известный в литературных кругах как «ТИФФ», — выдающийся канадский писатель, кавалер французских и канадских орденов, лауреат одной из самых старых и почетных литературных наград — премии Генерал-губернатора Канады. Финдли — единственный из авторов — получил высшую премию Канадской литературной ассоциации по всем номинациям: беллетристике, non-fiction и драматургии. Мировую славу ему принесли романы «Pilgrim» (1999) и «Spadework» (2001) — в русском переводе «Если копнуть поглубже» (издательство «Иностранка», 2004).Роман «Ложь» полон загадок На пляже, на глазах у всех отдыхающих умер (или убит?) старый миллионер.
Тимоти Ирвин Фредерик Финдли, известный в литературных кругах как ТИФФ (1930–2001) — один из наиболее выдающихся писателей Канады, кавалер высших орденов Канады и Франции. Его роман «Войны» (The Wars, 1977) был удостоен премии генерал-губернатора, пьеса «Мертворожденный любовник» (The Stillborn Lover, 1993) — премий Артура Эллиса и «Чэлмерс». Т. Финдли — единственный канадский автор, получивший высшую премию Канадской литературной ассоциации по всем трем номинациям: беллетристике (Not Wanted on Voyage, 1984), non-fiction (Inside Memory: Pages from a Writerʼs Workbook, 1990) и драматургам (The Stillborn Lover, 1993)
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.