Пикирующий орел - [17]

— Конечно, но, если тебе так нравятся эти старые глиняные черепки, я убежден, что ты двумя не ограничишься. Кипрос же сказал, что здесь их полно.

Они сели в машину и уже не останавливались до самого дома. Было поздно, небо потемнело, по-видимому собирался дождь.

— Давай я тебе почитаю, — предложила Тесса, когда Пол сказал, что на улице прохладно. — Что ты хочешь?

— Сначала английскую газету, — попросил он, опускаясь на стул. — Люсинда, ты не принесешь мне стакан воды?

— Конечно. — Она прошла в кухню. Такие ушел в деревню навестить свою старую мать и передать ей овощи, которые, по настоянию Пола, носил два-три раза в неделю. — Я поставлю его на обычное место, — сказала она Полу, возвратясь. Подавая ему стакан, его ставили всегда на угол стола справа. Но когда Тесса хотела его поставить. Пол протянул руку. Стакан покачнулся, и вода пролилась ему на одежду.

— Неуклюжая девчонка! — огрызнулся он. — Дай мне полотенце.

Тесса застыла на месте и смотрела на него, как будто не верила своим глазам. Никогда раньше Пол не брал так стакан. Он всегда ждал, пока не отойдет человек, который его ставит. И никогда раньше не говорил ей резких слов… Никогда? Она вспомнила неприятное ощущение, возникшее, когда он разговаривал с ней о машине.

— Куда ты пропала? Ты принесла полотенце?

— Нет, сейчас принесу. — Тесса вышла и вернулась через несколько секунд. — Давай я сделаю, — предложила она, — но он забрал у нее полотенце. — Вода на куртке, Пол…

— Не приставай, Люсинда! Я уж как-нибудь сам. — Теперь его голос был спокойным, раздражение исчезло. — Знаешь, до твоего приезда я отлично со всем этим справлялся…

Она почитала ему, затем приготовила ужин. Он был нежен, как всегда, и уже поздно ночью, когда она лежала с открытыми глазами, ласково обнял ее.

— Что с тобой, дорогая?

— Ничего, Пол, — прошептала она дрожащим голосом. — Только… только обними меня покрепче. Обнимай меня крепко… всегда.

Глава IV

Дюжина черных глаз пристально рассматривала стройную фигурку Тессы, начиная с головы до загорелых ног. Она уже привыкла к этому и просто улыбалась мужчинам, сидевшим около кафе и проводившим время, как полагается истинным киприотам. Тесса пришла пешком, чтобы посмотреть, нет ли ей писем.

— Там, на полке, мадам Люсинда. — Владелец кафе широко улыбнулся и показал ей ящик, стоявший на полке, где хранились письма для иностранцев. Письма для местных жителей валялись на стойке около кассы.

— Сегодня ничего. — Тесса нахмурилась. Откуда это глубокое чувство разочарования? Конечно, для нее важно и приятно получать письма из дома, но ведь не в этом ее жизнь. Весь мир и все существование для нее были сосредоточены в муже… почему же тогда ей так необходимы письма из Англии?

Выходя из кафе, она встретила Кристоса, веселого старика из деревни, который, поговорив с ней однажды на прекрасном английском языке, теперь использовал любую возможность, чтобы пообщаться.

— Доброго вам утра, мадам Люсинда. Вы идете домой?

— Думаю, что зайду по дороге к Маруле и Спиросу.

— Мистер Спирос уехал в Кирению. Мне с вами по пути, поэтому давайте пойдем вместе.

— Где вы научились говорить по-английски? — спросила Тесса с любопытством, когда они, оставив позади монастырь, свернули на узкую улочку, служившую в деревне главной магистралью.

— Знаете, много лет назад я служил в полиции, и суперинтендант сказал нам, что тот, кто не выучит английский, вылетит вон. — Он обернулся к ней и засмеялся. — Поэтому Кристос поступил мудро и сделал так, как ему было приказано.

— Вам было трудно? — Кристос оказался очень красноречив и использовал такие длинные и необычные слова, что Тесса решила перебить его вопросом.

— Нет. Только сначала. Но если вам угрожает бедность, вы можете преодолеть и не такие трудности. Пошли на ту сторону, мадам Люсинда, а то идет автобус.

На эту узкую дорогу выходили выступы домов, и Тесса всегда поражалась, как рейсовые и туристические автобусы умудряются следовать ее изгибам, да еще на приличной скорости.

— А сейчас вы работаете, Кристос?

— Я фермер; мне принадлежат рощи лимонов.

— Лимоны приносят большой доход?

— Да, на лимонах можно прилично заработать.

Она согласно кивнула.

— А вот и мой дом, — сказал Кристос, останавливаясь у здания, окрашенного в золотистый цвет. Дом был высоким и узким, ставни потрескались и выгорели на солнце. — Итак, мадам Люсинда, желаю вам доброго утра — kalimera.

Жизнерадостная улыбка осветила его темное добродушное лицо, и он поднял руку, прощаясь с ней, а она пошла дальше между старыми домами, построенными в страшном беспорядке, окруженными огромным количеством ступенек и веранд, с выгоревшими ставнями и потрескавшейся штукатуркой, осыпающейся со стен. И везде росли цветы — иногда в красивых глиняных горшках, купленных у гончара в соседней деревне, но чаще в старых ржавых кастрюлях, раскрашенных жестянках, ведрах и даже в пластиковых банках. Они стояли где только можно — на верандах, на ступеньках, на крыльце. В садах, полыхающих цветами гибискуса, бугенвиллей и других субтропических растений, громоздились кучи хлама, начиная от частей старых автомобилей, съеденных ржавчиной, и кончая старыми лодками и велосипедами. Разрывая кучи этих разнообразных сокровищ, бродили куры и индейки; рядом привязаны козы, объедающие заросли кустов, но не упускающие из виду своих белоснежных детенышей. Здесь и там, нарушая атмосферу восточной летаргии, возвышались сверкающие белые виллы, аккуратные и нарядные. Ухоженные сады, подрезанные деревья, но цветы все равно растут в ржавых кастрюлях.