Пикирующий глиссер - [61]

– Обязательно увидимся, – заверил прокурора Валерий, а мысли не хуже отбойных молотков стучали в мозгу: «Как же, закон, щит и меч, будущая карьера. Хотел бы я взглянуть на твое рыло, боров, если бы вдруг тебе чекисты принесли кассету с записью нашего чеченского турне. Небось сразу бы заклеймил всех нас, как кровожадных убийц и иуд». В этот момент он почувствовал лютую ненависть ко всем таким, как прокурор Афиногенов, кто никогда ничего не делал своими руками, а перекладывал все проблемы на остальных. «Не удивлюсь, что именно он подбил Шайтана насадить нас на кровавый крючок, а потом исключительно из дружеских чувств предупредил меня о коварстве чеченца. И в конце концов, именно он получил контейнерную площадку, а мы стали героями реалити-шоу».

Мысль о видеозаписи с каждым днем становилась все невыносимее, Лоцман даже спать не мог, кошмары замучили. Просыпаясь в холодном поту, он пытался понять всего одну вещь, почему так устроена жизнь, что за все в ней приходится платить. Но ответ по-прежнему не приходил.

Положив трубку на телефонный аппарат, Валерий тяжело вздохнул и посмотрел в сторону окна, где, примостившись на подоконнике, его младший брат увлеченно выдувал в открытую форточку тугие струи дыма.

– Ты бы, Леха, еще на полу развалился, – беззлобно буркнул майор, помня, кто был причиной нынешнего кошмара. И чем дальше, тем сильнее ему хотелось как следует отлупить брата, как когда-то в далеком детстве, когда приставучий Лешка слишком уж доставал его.

– А что такое? – удивился Алексей. – Ты же сам говорил, что не терпишь запах табака в своем кабинете. А так и я покурю, и вонять не будет.

– А-а, – Валерий безнадежно махнул рукой. На некоторые темы с братом говорить было бесполезно. – Ты чего не на службе?

– Да ну его, – отмахнулся младший беспечно, – у нас сейчас теоретическая подготовка, не люблю… Практика – это другое дело. Вот и взял увольнительную, решил брата проведать, а то видимся, как те одноклассники раз в году на вечере встречи.

– Ну, ну, – осуждающе покачал головой Лацюк. Своего младшего брата он знал отлично, тот появлялся исключительно в тех случаях, когда ему что-то нужно было. – Чего же ты подался в моряки, шел бы к нам, в ментовку. Сколько можно говорить, и службу я бы тебе устроил не бей лежачего, и всегда в кармане бы звенела копейка.

– Вот именно, что копейка, – криво ухмыльнулся Алексей. – Живете по принципу «курочка по зернышку клюет», а весь двор обсирает. Мне этого мало, я птица большого полета.

– Ну, так женись, – начальник уголовного розыска устало кивнул на телефон, – вон у Барина младшая дочь как раз на выданье. Будешь как сыр в масле.

– Я столько не выпью, чтобы той прыщавой сделать предложение.

– Вот так и проваландаешься по жизни, как дерьмо в проруби.

– Не боись, отхвачу еще свой куш. И буду пить текилу под пальмами в окружении суперсексапильных крошек, – хвастливо заявил Лешка.

– Мне бы твою уверенность, – вздохнув, искренне посетовал Валерий.

– Хочешь, по-родственному возьму в долю? – прищурив левый глаз, вполголоса спросил младший брат и, вытащив изо рта сигарету, добавил: – Конечно, денежки с неба не упадут, придется поработать, зато дело того стоит.

– Интересно, что ты такое придумал.

– Деньги лежат на земле, только нужно наклониться и поднять их, – наставительно произнес Алексей.

– А подробнее можно? – вполне дружелюбно спросил старший брат.

– Можно. У нас в центре сейчас будут доводить тактический носитель для морских диверсантов. Ничего подобного нет ни на Западе, ни на Востоке. Так вот, если это секретное каноэ толкнуть туркам или израильтянам, можно бабок срубить немерено. Лямов пять-шесть точно.

– И кто тебе позволит торговать секретной техникой? – спокойно спросил Валерий, как губка впитывая слова брата. Закладывать его он, конечно, не собирался, но еще со школы милиции помнил одно из главных правил оперативников: «информация не имеет веса, но может в самый неожиданный момент оказаться бесценной».

– А мне не нужно их позволение, – нагло усмехнулся младший Лоцман. – Сильный сам берет то, что ему понравилось. На глиссере всего три члена экипажа. Рулевой – я, еще командир и механик. Если вырубить командира, то механик не сразу сообразит, что произошло, а на финишной прямой можно и его под заныр.

– Ты, малый, ловко все придумал, – майор Лацюк несколько раз хлопнул в ладоши, а сам, внутренне закипая, подумал: «Ах ты, щенок, говоришь, сильный сам возьмет. А что же ты такой из себя крутой в двухтысячном наложил в штаны?» – А ты угонишь свой «голландец» в Турцию к янычарам или к лаврушникам в Грузию, а мне вояки за братца единоутробного быстро сварганят бесплатную путевку в Сибирь с полной конфискацией. Большое спасибо и низкий поклон от меня и моих детей.

– Ну, не обязательно действовать именно так, как я предложил, – заметно стушевался Алексей. – Для отвлекающего маневра можно найти козла отпущения.

– Какого еще козла? – насторожился Валерий.

– У нас одновременно испытываются два глиссера, и, соответственно, есть два экипажа. Рулевым во втором экипаже командированный с Северного флота контрактник. Я его под рюмку коньяка пробил, короче, дремучий лох. До службы всю жизнь провел в какой-то деревне за Уральскими горами, а потом белым медведям на Севере хвосты крутил. Развести его будет не так уж сложно, главное, найти струну, на которой можно играть.