Пикировщики - [19]
По сравнению с Усенко Лопатин занимал большую должность, к тому же он был на десяток лет старше и потому в глазах парня выглядел пожилым. Пилот смотрел на адъютанта и мучился вопросом: сможет ли этот уважаемый штабист заменить Ярнова в воздухе?
— Что ж не реагируешь? — допытывался Макар Давыдович. — Значит, возражаешь? Нет? Тогда, лады!.. Скажи, а ты умеешь точно выдерживать уголок пикирования? Учти, я штабист, во всем люблю точность, мазать не привык. У нас в Харьковском авиаучилище был инструктор Головин. Знаешь, какая у него была присказка? «Не торопясь, поспешим!» Кажется абсурдной, да? А на самом деле с глубоким смыслом! Спешить надо, но не торопясь. То есть делать все быстро, точно, продуманно, последовательно! Уловил? Бери на вооружение.
Лопатин говорил слегка в нос, и Константин усмехнулся глядя на него: нос у адъютанта был длинным, с загнутым книзу кончиком. Ухмылка летчика не ускользнула от внимательного лейтенанта. Он засмеялся, открыв ровный ряд крепких зубов:
— Хочешь, скажу, о чем ты сейчас подумал? Про мой нос. Как у индюка? Угадал?
— Да нет… Как у орла!
Шутка разрядила некоторую скованность: на душе Кости стало так легко, будто он уже давно дружил с адъютантом.
— А теперь давай проверим, как подвесили бомбы на твою «семерочку». Матюхин! — крикнул Лопатин оружейнику. — Где ты там? Приготовься! От люков.
Лейтенант поднялся в кабину, открыл бомболюки и нырнул в бомбовый отсек. Там он перещупал все бомбы, замки, держатели, проверил взрыватели и крепление ветрянок. Удовлетворенный, вылез, хмыкнул добродушно:
— Оказывается, во второй эскадрилье умеют подвешивать бомбы, как в нашей. Молодец, Матюхин! — похвалил он сержанта. — На тебя можно положиться.
Механик зарделся от смущения. Но ответил смело, даже с вызовом:
— Мы сами с усами, товарищ лейтенант! Кое в чем можем подучить и хваленую третью.
— Но, но! — погрозил пальцем Лопатин. — Третью не тронь. Там от моториста до комэска все асы! Челышев — уникум!
— Наш Григорьев не хуже. Между прочим, ходит на разведку.
Лопатин не ответил. У соседнего самолета раздался такой дружный хохот, что все повернулись в ту сторону.
— Вася Родин рассказывает, — прислушался адъютант. — Ходил на разведку с Кузиным. Пойдем, Константин, послушаем?
Высокий Усенко через головы собравшихся в круг людей без труда разглядел коренастую фигуру стрелка-бомбардира лейтенанта Родина. В сдвинутом на затылок белом подшлемнике, одетый, как все летчики, в синий комбинезон, с пистолетом на боку и целлулоидным картодержателем через плечо Родин, размахивая руками, что-то рассказывал. При этом его лицо с серыми озорными глазами то расплывалось в добрую улыбку, то хмурилось, становилось строгим, волевым. Константин прислушался.
— …Одним словом, летим мы с Жорой Кузиным на разведку, ищем эти самые дальние бомбардировщики. Посмотрели в одном подозрительном месте — ничего, в другом — та же картина. В общем, облетели почти весь заданный район. Нашли, конечно, кое-что, но не то, что нужно. А время на исходе, пора возвращаться. «Пошли в Смоленск!» — приказывает Кузин. А зенитный заслон там у немцев очень плотный. Как подойти? Предлагаю командиру: «Давай заберемся повыше, сфотографируем — документ будет». А он в ответ: «Зачем время терять на набор высоты? Нас обед ждет. И потом, говорит Жора, что ты разглядишь с восьми тысяч? Реку? Город? Так нам не география нужна, а самолеты, посчитать их надо». Говорю: «Они ж на снимках будут, те самолеты! Посчитаем на земле». Но разве Жору уговоришь, когда он уже что-то задумал?
Родин так образно передавал разговор в экипаже, что слушатели смеялись, а он с увлечением продолжал:
— «Давай, говорю, проползем по крышам. У них пулеметы паршивые, не попадут, проскочим, и мы не только самолеты, погоны у немцев разглядим». «Можно! — соглашается Кузин. — Но мне самолеты нужны. Понимаешь? Как считать на большой скорости?» Резонно! «Тогда, — отвечаю, — потопали на трех тысячах метров, все разглядим. Противнику не до нас, у него по распорядку обед. Едва ли перестанут обедать из-за одного советского самолета!» — «А что? — оживился Жора. — Идея!» И пошли мы в Смоленск на… четырехстах метрах. Высота — из винтовки не промажешь! Но — летим. Подлетаем к аэродрому, смотрю: кругом «юнкерсы», «хейнкели» по два мотора, по четыре. Некоторые замаскированы, другие стоят открыто, только прилетели. Я включил аэрофотоаппарат, летим над серединой поля. Жду: сейчас начнут. Не стреляют! У взлетной полосы с флажком в руке солдат стоит, приглашает садиться. А на меня страх напал. Думаю: «Уже прицелились, вот сейчас врежут! Поминай, мама, как звали твоего любимого сыночка Василия Григорьевича!» И молюсь этому, как его… аллаху: «Пронеси! Жив буду, помолюсь за техника нашего Джамила Халимова!»
— Во-о! Врет! — хохочет Кузин. Он стоит здесь же. Лицо его расплылось в довольной улыбке. — Ты ж орал благим матом по телефону: «Смотри, что у них справа! Что слева!»
— То я с перепугу! Чтоб не так страшно было… Пролетели мы благополучно, ни одного выстрела! Думаю «Видно, и впрямь у немцев обед вкусный. Что удивляться? Добра было много, награбили и теперь жрут, не могут оторваться». Успокоился я и даю курс домой. А Жора вдруг поворачивает в обратную сторону. «Куда ты?» — кричу. А он: «Не рассмотрел, что у них на обед сегодня подали: кур или гусей?»
Автор — морской летчик. В своей книге он рассказывает о товарищах, которые во время Великой Отечественной войны принимали участие в охране конвоев, следовавших в наши порты с военными грузами для Советской Армии.
В книге автор рассказывает о боевых делах летчиков-торпедоносцев Героев Советского Союза А. Богачева, М. Борисова, И. Рачкова и других, топивших фашистские корабли и транспорты на Балтике в годы Великой Отечественной войны. В сокращенном варианте повесть была опубликована в 1978 году в журнале «Наш современник» и отмечена премией.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.