Пигмалион 21 века - [19]

— Оля, у меня есть одна очень близкая знакомая, которую зовут Лулу. Так вот, имей эта дамочка такую возможность, она бы сейчас кипятком писала от восторга. Лулу очень нравится, как ты поешь и она попросила меня передать тебе свой подарок. Надеюсь, он подойдет по цвету к той каменюке, которую навесил на тебя Резина и на большой сцене ты будешь выглядеть в нём самой настоящей королевой цифрового рока.

Широко улыбаясь, он раскрыл футляр и достал из него шикарное колье из больших сапфиров, обсыпанных бриллиантами, за которое он отвалил недавно целых двести пятьдесят штук баксов. Ольхон, наполовину засыпанная цветами и уставшая за эту ночь, словно ездовая собака, так и замерла с надкусанной плиткой шоколада в руках. Стос, отдав футляр сыну, поднял колье за два конца и покачал им в воздухе, приманивая к себе певицу. Та, поняв, что это не шутка, завизжала так пронзительно, что её, вероятно, можно было услышать аж за кольцевой дорогой. Вызвав цветочный взрыв, она вскочила с дивана и бросилась к нему.

Как только роскошный подарок Лулу занял свое место на смуглой шейке Ольхон, та, расталкивая своих друзей, бросилась к зеркалу. Сапфир, который блестел на её смуглом животе между голубыми джинсами и черным топиком, действительно хорошо гармонировал по цвету с колье, но, похоже, нуждался в немедленном апгрейте крошечными бриллиантами по окружности. Стянув топик с верха своей пышной груди пониже и подтянув его край повыше от джинсов, полностью обнажая свой смуглый, слегка выпуклый прелестный животик, она с радостной улыбкой на лице тотчас повернулась к музыкантам.

Те дружно заулюлюкали, засвистали, принялись открывать бутылки с шампанским и разливать его по бокалам. При этом едва ли не большая часть вина была вылита на Ольхон, отчего её красивые груди, стиснутые тонкой тканью, оказались практически выставленными напоказ, но девушку это нисколько не смутило. Выпив полбокала шампанского, она сунула его кому-то в руку и снова запрыгнула на Стоса со своими поцелуями. Резина, взяв в руки футляр, громко прочитал надпись, выгравированную на узкой золотой полоске, врезанной в него:

— Самой лучшей певице Ольхон от её поклонницы Лулуаной Торол. — Ничего не поняв, он спросил — Слышишь, Стос, а кто это такая, Лулуаной Торол? Что-то я никогда не слышал от тебя ни о какой такой Лулу. Ты бы хоть познакомил нас с ней.

Сгрузив Ольхон, которой слишком уж понравилось виснуть на нём, на руки сына, Стос оправил на себе рубаху и потрепал по вихрам его и, похоже, свою невестку. Уж больно подозрительно нежна была с Резиной эта красотка. Подумав о том, что нянчить раскосого чернявого внука будет довольно занятно, он обнял за плечо Изю и они, глядя на то, как эта крепкая девица радостно мурлычет на руках у Генки, весело и по-доброму расхохотались.

Полчаса спустя они уже выходили из клуба, но пройти сразу к своим машинам не смогли, прочно завязнув в толпе поклонников Ольхон. Изя и Резина и тут оказались на высоте и девушка стала раздавать им свои большие фотопортреты, распечатанные на цветном принтере, широко и размашисто надписывая их чёрным маркером короткой фразой: — "От Ольхон". У очень многих её поклонников тотчас вытягивались от удивления физиономии, начинали масляно блестеть глазки и даже течь слюнки, как только они получали постер, ведь певица была сфотографирована во весь рост как раз в своем самом эротичном наряде во время исполнения весьма рискованного, с точки зрения морали, танцевального па с задиранием ноги под самый потолок и они могли воочию лицезреть её самые сокровенные прелести, лишь слегка скрытые полутенью.

Широкоплечие парни-культуристы и здесь не давали никому приблизиться к Ольхон ближе, чем на три метра и угрожающе поигрывали своей мускулатурой. Помимо того, что оба культуриста были довольны своей зарплатой, Изя не скупился на такие вещи, им ещё и очень нравилось находиться рядом с будущей звездой. Стоя рядом с одним из этих амбалов и решительно отталкивая в сторону от юной певицы какого-то наиболее восторженного типа из числа новых русских, пытавшегося прорваться к девушке сквозь все заслоны он толкнул парня кулаком в бок и негромко спросил его:

— А, что, Колёк, слабо будет тебе и Костяну выйти на сцену вместе с Ольхон в чёрных кожаных плавках с золотыми звёздочками и поиграть мускулами, как на подиуме? Один ведь хрен где её охранять от этих охламонов. К тому же тогда Изя будет вам платить ещё и как за бэк-вокал или подтанцовки. Зато рядом с вами эта забайкальская тигра будет выглядеть куда круче, чем сейчас. Вам ведь, кажется, не привыкать выступать на публике, да, и потребуется от вас не вихлять задницами, а играть своей мускулатурой, олицетворять, так сказать, союз меча и орала.

Ольхон снова поразила его своим тонким слухом. Надписывая свой очередной портрет, она, внезапно, повернулась к нему и с веселой улыбкой огрызнулась:

— Стос, я, вроде бы, ещё ни на кого сегодня не орала, а на счёт силового дуэта мне в пару, ты это здорово придумал. Думаю, что Резине это тоже понравится.

Наконец, выбравшись из толпы почитателей пения Ольхон, они расселись по машинам. Аппаратура давно уже была погружена в большой синий "Форд Транспортер", в который сели оба качка и саксофонист. Кубинец Эдуардо Диас временно жил в их студии. Генка сел за руль своей красной «Мазды», а счастливая и очень довольная Ольхон уселась рядом с ним, поглаживая колье, вызвавшее в эти рассветные часы столько удивлённых взглядов. Остальные музыканты забрались в уютную «люминьку», а Изя сел в джип к Стосу, который тоже вызывал множество восхищённых возгласов публики.