Пифагор. Жизнь - как учение. Том 1 - [25]

В ней, в частности, говорилось, что последней мыслью человека на смертном одре должна быть мысль о Боге, концентрация на Его имени, форме, аспектах или атрибутах. Тогда смертный достигает Бога, растворяется в Нем или Единой Реальности. Но это не означало, что египтяне пассивно ждали конца жизни, чтобы в последний момент вспомнить об этой спасительной заповеди. Отнюдь, жрецы поучали, что нужно всю сознательную жизнь развивать в себе благочестивые праведные мысли, очищать душу практикой эзотерических упражнений и размышлениями о Господе. Посвященные указывали, что ум нужно систематически воспитывать посредством специальных упражнений концентрации, визуализации и медитации, нужно научить вещество ума избегать ущербных мыслей, сосредоточить внимание только на Реальности — на Едином Боге. Ежедневно приручая и дрессируя свой ум, адепт египетской школы Гора мог рассчитывать на достижение Реального мира, Сверхдуши, Высшего Духа. Тогда он назывался Посвященным. Если же человек ничему не учится, систематически не тренирует ум в концентрации на одном, то в следующей жизни он может родиться в теле дикого животного или рыбы, или в семье диких людей, названных человекообразными обезьянами. Так говорили жрецы Мемфиса.

ШКОЛА ЛЕВОГО ГЛАЗА ГОРА

Чувства-няньки качают качели:

Справа — радость, а слева — печаль.

Убаюканный ум в колыбели

Спит и спит беспробудно, а жаль…

Итак, сам убеленный сединами Сопхиз провел обряд посвящения Пифагора в ряды тайных учеников Тота и зачислил юношу в неофиты Школы Левого Глаза Гора. В этой мистической школе греческому подвижнику предстояло обучаться двенадцать лет. Верховный жрец поведал Пифагору, что Левый Глаз Гора — это женский путь. Этот путь исследует природу человеческих эмоций и чувств, как положительных, так и отрицательных; сексуальную энергию, рождение и смерть; определенную психическую энергию. Здесь изучается работа нижних чакр человека, включая сердечную, и все то, что не поддается логике, рассудку и человеческому уму.

Жрецы утверждали, что если у неофита неуравновешен мир эмоций, желаний и чувств, то есть, неуравновешенна женская составляющая души, то дальнейшее его развитие может остановиться. Пока ученик не достиг эмоционального равновесия, он не может продвинуться на пути к просветлению ни на шаг. Без любви ко всему сущему, без сострадания и доброты, без здорового эмоционального тела подвижник попадает в ловушку. Ему будет казаться, что он успешно достигает просветления, но на самом деле этого не будет происходить.

«Человеческие чувства, словно качели, — поучал Пифагора верховный жрец, — увлекают ум человека то к радости, то к печали, которые бесконечно чередуются, пока движение качелей не будет остановлено. Допустим, кто-то бесчестит тебя, и ты чувствуешь гнев и печаль. Но такого не происходит, если хула нечестивца не достигает твоих ушей. Движение чувств к объектам — это причина скорби и ее обратной стороны, радости. Постоянное эмоциональное равновесие, когда тебя хвалят или хулят — вот залог успеха в обуздании чувств. Беспокойные чувства — словно волны прибоя. Что толку ждать, пока стихнут волны, чтобы войти в море для омовения? Они никогда не прекратятся. Мудрый человек узнает способы избежать удара набегающей и потока отходящей волны. Но морские купания полезны. Многие люди избегают холодных волн, поскольку они слишком ленивы, чтобы научиться! Учись, Пифагор: корень учения горек, зато плод его сладок!»

С помощью упорной практики мудрые жрецы обучали Пифагора искусству отключения чувств и искусству управления чувствами, искусству относиться к ним невозмутимо, нейтрально, без беспокойства. Бесстрастный Сопхиз пояснял Пифагору, как человеческие чувства нужно тренировать и дисциплинировать при помощи неустанной практики. «Подобно тому, как опытный воин обучает и приручает диких слонов, обучай и приручай свои чувства, — говорил он, — со временем необузданные слоны превращаются в верных боевых помощников. Разве слоны в джунглях могли обучиться ведению боя? Разве искусство сражаться свойственно им от рождения? Нет, существующее умение — доказательство ценности практики».

Однажды Пифагор спросил у иерарха: «О, достопочтенный Сопхиз, священные писания учат, что те, кто с последним дыханием возносят мысли к Господу, достигают Его. А что же те, кто не находит в себе силы вспомнить Бога? Их, конечно, намного больше. Принимаются ли при дворе Всемогущего лишь немногие?»

«О, Пифагор! — приподнял бровь просветленный Сопхиз. — Ты впадаешь в великое заблуждение. Господь не делает различий между плохими и хорошими, между высшими и низшими. У всех есть право на Его милость, у всех есть возможность войти в Его обитель. Двери туда всегда открыты. Там нет стражи, преграждающей кому-то вход. Никому не препятствуют, всех приглашают войти. Что поделать, если некоторые не приходят к двери? Те, кто хотят согреться, должны подойти к огню. Стоящие поодаль ощутят лишь идущий от огня свет. Что ты скажешь о человеке, который стоя вдалеке, говорит, что у огня нет жара? Конечно, он слаб умом. А почему его ум не развит — из-за лени…»