Пиастры, пиастры!!! - [2]

Молча смотрел он в огонь, собираясь с мыслями. Наконец, решившись, произнёс:

— Мистер Хокинс, возможно, вы будете удивлены. Но я пришёл за своей долей с «Моржа»… Вернее, с острова…

Бэн уронил чайник. Я же несколько мгновений не мог найтись, что сказать.

Видения Острова Сокровищ, вспыхнули в моём воображении яркой вспышкой, словно разбудив от долгого, скучного сна. В груди заколотилось. Воспоминания нежданно постучали в мою дверь, и их стуку вторило сердце, так, как давно не стучало, привыкнув к обыденному спокойствию сельской жизни.

Наш разговор затянулся до рассвета. Буря незаметно утихла, стены окрасились розовым в лучах восходящего солнца, а мы всё так же сидели у остывающего камина, предаваясь воспоминаниям дней, давно минувших.

Часть первая. ЮНГА

Глава 1. Старый плотник

Старик был чужаком, хоть и жил в доме на холме уже много лет. Он ни с кем не общался, гостей не зазывал и сам не хаживал.

Скорее всего, я был его единственным другом. Не то, чтобы жил он, совсем с людьми не общаясь. Нет, он ходил на рынок, часто брал работу в посёлке, отёсывал брёвна и помогал возводить дома. Просто делал он это как то отстранённо, молча, не вступая в пустые разговоры. Поэтому его считали немного… Странным, что ли…

То, что мы сошлись, казалось окружающим противоестественным. Старик и мальчик. Молчаливый отшельник, и такой же неразговорчивый парнишка, избегавший компании своих ровесников. О чём могут говорить два молчуна?

А нам было о чём. Даже без разговоров, в молчании, мы могли сказать друг другу больше, чем другие за день болтовни.

Лишь со мной он мог говорить открыто, слушать и рассказывать, учить и давать советы. Именно он пробудил во мне страсть к странствиям, жажду приключений. Долгими зимними вечерами мы сидели у очага, я помогал ему собирать модель парусника, а он рассказывал о морях, кораблях, о дальних островах и неведомых землях. Мое живое воображение переносило меня далеко за океан, на теплый морской песок, под тень раскидистых пальм. В мир, куда мне никогда не попасть, и оттого ещё более манящий и желанный…

Мы познакомились случайно. Я сбежал от пустых поучений отца на речку, на моё любимое место у каменного моста в тени старого вяза. Там я сидел в тишине и покое, смотрел на резвящихся между камней рыбок, и мечтал обо всём на свете.

И вдруг увидел старика, ковылявшего с тяжёлой ношей. Он нёс продукты с рынка, два тяжелых кошеля, и поминутно останавливался передохнуть, утирая пот. Не знаю, что на меня нашло. Может, я пожалел старого человека, прошедшего такое большое расстояние по солнцепёку. Может, просто хотел сделать доброе дело. Не произнеся ни слова, я подошёл и взялся за один из кошелей. Старик посмотрел на меня и так же молча позволил взять ношу.

Мы поднялись на холм, где в тени могучего дуба стоял дом, построенный руками старика лет десять назад, когда он прибыл в наши края. Небольшое строение из дерева и камня, зато в два этажа, оно отличалось от наших хижин, как галеон от баржи. У нас строили просто и одинаково. Четыре стены, два окна, дверь. Крыши стелили соломой, а не дощечками, как у старика. И пол трамбовали, не стелили из досок.

А здесь всё было сделано с любовью, украшено резьбой и побелено, где надо. Большие окна выходили на запад и на восток, позволяя любоваться рассветами и закатами прямо из одной большой комнаты с камином на первом этаже, или двух комнатушек под кровлей.

Дом старика казался мне волшебным местом из старой сказки. Здесь всё пропахло романтикой далёких стран. Карта мира на стене, расчерчённая линиями, стрелочками и непонятными мне пометками; старый матросский сундук в углу, вечно запертый и манящий меня тайной своего содержимого; коллекции диковинных трубок и витых раковин. Страшная маска из потрескавшегося дерева. Иззубренный палаш, подвешенный над камином. Несомненно, испивший людской крови, и оттого пугающий……

И самое интересное… Модели кораблей с поднятыми парусами! От них я не мог отвести взгляда, боялся дышать рядом, чтоб не потревожить застывшего покоя, не всколыхнуть остановившегося в моменте времени…

С тех пор я стал постоянным гостем в доме на холме.

Старик кормился ремеслом. Он слыл замечательным плотником, одинаково хорошо мог выстрогать рукоять топора и вырезать деревянное распятие.

А лучше всего он делал модели парусников. Он был мастером, и модели кораблей, созданные им, просто завораживали. С надутыми ветром парусами, с красивой фигурой на носу и резной кормой, они выглядели настоящими, и иногда казалось, что вот‑вот на палубе появятся матросы и примутся суетиться среди мачт и такелажа, меняя галс либо убирая перед бурей паруса.

Когда ветер завывал за окнами, а случалось это постоянно, я словно чувствовал себя в кормовой каюте корабля; видел пенный след за кормой, пролетающих низко над волнами чаек, белые облака над далёкой землей. Фантазия переносила меня к таинственным островам, куда несли нас надуваемые ветром паруса. Островам, полным тайн и загадок, опасностей и неожиданных открытий. Лучшие дни своей жизни я провёл не в родительском доме, а в домике на холме, в обществе старого моряка, в окружении моделей кораблей и диковинок из дальних стран.