Пианино на лямке - [38]
Та дождалась, чтобы они скрылись из виду, потом кивнула Фернану. Оба по-кошачьи бесшумно вскарабкались по ветхой лестнице гаража. Чердачное окно зияло чёрным провалом. Фернан, расхрабрившись, заглянул в логово клошара.
Сто Су сидел на куче тряпья, служившей ему постелью. Всем своим видом он выражал испуг и угрозу, как дикий зверь, застигнутый врасплох в своей норе.
— Что вы тут забыли? — хрипло заворчал он. — Это мой дом! Сейчас вот как спихну с лестницы…
— Ваш дом? — с иронией спросила Марион.
— Вот именно! Я первый тут поселился, — огрызнулся клошар. — Вот уж больше десяти лет ночую в этой крысиной норе…
— А если мы про вас расскажем месье Боллаэру? — невозмутимо продолжала Марион.
Сто Су тут же сбавил тон.
— Да что ж это такое-то, в самом деле! — заныл он. — Мало мне бед на мою разнесчастную голову! Не можете, что ли, оставить старика в покое и держать язык за зубами? Вам-то какая радость, если меня отсюда выпрут?
— Не бойтесь, я пошутила, — успокоила его Марион. — Можно войти? Мы на минутку.
Сто Су нехотя кивнул. Марион и Фернан пролезли в низкую, тесную каморку, заваленную каким-то непонятным хламом, тряпьём и старыми газетами.
Они уселись на пол перед старым пьяницей, глядевшим на них с явным недоверием.
— Если вы тут живёте уже больше десяти лет, — начала Марион, — то, наверно, много чего видели и слышали?..
— Ничегошеньки! — возразил клошар. — Здесь было самое тихое и спокойное место в Лювиньи — ни тебе соседей, ни легавых, никого! И взбрело же в голову этому Боллаэру купить целый парк и поселить тут свою семейку! Теперь я и спать толком не сплю, только вполглаза… Так-то они соседи ничего, тихие, но я уже не чувствую себя здесь дома…
— Ну надо же! — сочувственно откликнулась Марион.
— Да, — продолжал жаловаться Сто Су, — заявились посреди ночи три недели назад на здоровом таком красном грузовике, и давай мебель выгружать, и чемоданы, и тюфяки, и уж не знаю чего! Боллаэр этот, а с ним братья Пирс, английцы из гаража, и ещё два шофёра. И пошёл тарарам до самого утра — сгружают, в дом таскают… А я всю ночь глаз не сомкнул и носу высунуть не смел. Ну, они-то думали, кругом никого, тут же все дома нежилые — и в разговорах не стеснялись…
— А о чём они говорили? — спросил Фернан.
— Да так, о том о сём, — уклончиво ответил Сто Су. — Я выпивши был, не больно-то помню…
Он замолчал, хмуро глядя на незваных гостей.
В этом взгляде Марион прочла, что он знает куда больше, чем говорит, и даже догадывается, какой вопрос ему сейчас зададут.
— Кто этот мальчик в парке? — спросила она напрямик.
Молчание. Старый попрошайка отводил глаза. У него язык не поворачивался выдать тайну, которая была трагедией его собрата.
— Сын слепого, — выговорил он наконец.
История киднеппера
Марион и Фернан рассчитывали догнать слепого перед вторым перекрёстком Винтовой улицы. Но там его не оказалось. Не было видно его высокой чёрной фигуры и на том отрезке улицы Вольных Стрелков, который вёл к пустырям Малого Лювиньи. Марион это показалось странным.
— Куда ж он подевался? — забеспокоилась она. — До дома месье Тео он ещё не успел бы дойти…
Это исчезновение тут же связалось у неё со словами Сто Су и с драматической сценой, разыгравшейся в забытом тупике. Слепой тогда ничего не сказал, но лицо у него словно окаменело, он уходил обречённо, как человек, которого лишили последней надежды.
— Автострада… — прошептал Фернан.
Дети испуганно переглянулись — слова тут были не нужны. Со всех ног они помчались к проспекту Нового Квартала. Слепого дети увидели ещё издалека: он шёл напрямик через площадь Теодор-Бранк, не обращая внимания на проносящиеся совсем рядом машины. Он бросил поводок Нанара, и растерявшийся пёс беспомощно вертелся вокруг хозяина, хватая его зубами за рукав и пытаясь отвести на тротуар.
Недалеко от площади его путь пересекала Национальная-5, по которой с неумолкаемым ревом нёсся сплошной поток машин. Марион с Фернаном добежали до автострады на какие-то секунды позже слепого.
Тот уже шагнул наперерез мчащимся машинам. Первая, взвизгнув тормозами, резко вильнула и чудом не задела его. Дети бросились вперёд, схватили слепого за руки и чуть ли не из-под колёс тяжёлого грузовика оттащили на обочину.
Несчастный дрожал всем телом.
— Пойдёмте домой, — еле выговорила Марион, с трудом переводя дух. — Ваши друзья ждут вас, беспокоятся…
Он беспрекословно позволил себя увести — видимо, самый страшный момент миновал. По другую сторону шоссе кучка зевак с любопытством наблюдала, как двое примерных деток помогают слепому, забредшему на опасный перекрёсток.
— Он не пострадал? — крикнул кто-то.
— Всё в порядке, — ответила Марион, заставив себя мило улыбнуться. — Мы проводим его до дома.
Месье Тео открыл так быстро, словно поджидал их у калитки. Он тоже начинал не на шутку беспокоиться. Слепой со своим псом тут же укрылся в дортуаре, между тем как Марион шёпотом рассказывала месье Тео обо всём, что произошло.
— Мы с ребятами постараемся его успокоить, — сказал месье Тео, усадив Марион и Фернана на лавочку. — Что касается ребёнка, то я ничего другого и не ожидал. Что ж, теперь людоед знает, что его сына взяли в хорошую семью, что мальчик живёт тут, неподалёку. Это уже большое дело… Этим он и должен удовольствоваться.
