[email protected] (Фантом-любовь) - [9]

В одном из освободившихся углов небесного калейдоскопа мелькнул знакомый силуэт, напомнивший о чем-то, казалось бы, забытом, но не вычеркнутом из памяти. Стройная женская фигура пронеслась в стремительном фуэте, и чтобы чётче ее увидеть, Филимон слегка прищурил веки.

Но облако рассеялось.

Но облако рассеялось.

Филька попытался еще раз прищуриться и увидеть Белку на небе — яркое солнце шибануло его по глазам. Он прикрыл веки, но светящийся червячок продолжал скакать по глазу, путешествуя из одного угла в другой.

Жизнь определенно не складывалась.

Вначале пришлось отложить отъезд в Киев, потому что ссыльные и вольнонаемные в праздник Первого мая устроили драку. Примчалась на катерах по реке милиция — вольнонаемных разогнали по домам, а ссыльных построили на берегу Зеи, отсчитали каждого десятого, погрузили на борт катера и под волчий вой жен и матерей увезли в Шимановск. Стефан, папин ученик и предполагаемый сменщик у токарного станка — был десятым.

Смены не стало.

А затем случилось с Белкой.

Колонна грузовиков с солдатами пронеслась по поселку так быстро, что несколько сонных куриц не успели дожить до предписанного судьбой супа, а самое страшное — зазевалась Белка. Машина передавила ей задние ноги и умчалась, вздымая клубы пыли. Когда Белку принесли к сарайчику, то Хрюка стала сначала бегать по двору, а потом страшно и громко визжать. Филю к Белке не пускали, а Хрюку и вовсе увели куда-то. Потом мама сказала, что Белка теперь будет жить на небе, а Хрюка — убежала в лес. Но Филька все понимал, а точнее прислушивался к разговорам взрослых, и поэтому с воплями отказывался есть невесть откуда зачастившие к обеду котлеты.

Хрюка была другом — друзей кушать нельзя.

Он не знал, откуда брались в нем эти твердые убеждения, но был абсолютно в них уверен. Тем более, что про Белку он поверил и все старался увидеть — как она там, на небе?

И с дядей Климом вышло очень нехорошо.

Он был такой веселый, все шутил, анекдоты рассказывал, всегда с трассы что-нибудь приносил в дом — то орехов, то меду.

А дед из староверского скита был такой тихий, белый, бородатый, и когда он наставил на Клима ружье, то все, кто сбежался ко двору на крики Климовой Галины, даже не могли поверить, что дед Ярин может выстрелить. К тому же, тетя Галя выкатила из чулана эти проклятые колеса, что прихватил Клим из охотничьего домика, аж за триста верст отсюда. И как, по каким следам, по какому лесному телеграфу нашел его дед — никто не мог понять. Разве что рысь привела?

Закон, конечно, знали все. Домики стояли по разным углам тайги, и притомившийся охотник или заплутавший шоферюга всегда могли найти там сухари, соль, спички, пару-тройку патронов, отогреться и перевести дух. Но закон требовал — если что взять в доме, то только по большой нужде. И обязательно оставить чего-то в ответ: спирта, бензина, а если есть какие запчасти лишние — тоже дело подходящее. Кто-то и оставил два свежих колеса, а Клим прихватил.

Дед сказал, что вор должен есть землю.

И Клим ел.

Его увезли в больницу, а через неделю куда-то и Галинка подевалась, вместе со своими нехитрыми пожитками.

Староверов Филька боялся.

Жили они неподалёку, но в поселке появлялись редко, и все больше — женщины. Как — то, собирая землянику, они с мамой вышли к скиту и, завидев во дворе тетку с детьми — попросили воды. Тетка с ребятней молча скрылась в доме, а на крыльцо вышел бородатый дядька. Он вынес жестянку с водой к воротам, поставил на скамейку, отошел чуть в сторону и ждал, пока Филя и мама пили воду. Они поблагодарили — промолчал. Они пошли прочь. Оглянувшись, Филя увидел, как мужик зашвырнул жестянку подальше от ворот, а сам широко перекрестился двумя перстами.

Еще один пришел к ним в дом, когда папа, из семян присланных с Украины, вырастил на окне три помидора. Этот был поразговорчивее и рассказал папе, что много лет назад их предков «выгнали сюда попы за эти самые два перста» и что про помидоры он слышал от стариков, которые передавали из поколения в поколение все, что помнили о родных краях. Ещё он предложил папе красивый желтый камешек за помидоры, но папа сказал, что «цингу золотом не вылечишь», и помидор достался Фильке. Мужик сначала разозлился, но потом принес какой-то настойки и много меду. Папа дал ему помидорных семян, и они расстались друзьями.

Но Белки и Хрюки больше не было.

И небо заволокло черными тучами.

И небо заволокло черными тучами.

Самолет словно окунулся в глубокий омут: солнце скрылось и вынырнула из-под крыла странная луна. Обычно такая большая и яркая в этих широтах, она катилась тусклым медным блином вслед за самолетом. Аэроплан странно подрагивал и поскрипывал, словно яхта под парусами при хорошем ветре.

Фил огляделся вокруг и убедился, что большинство пассажиров мирно дремали в креслах, за исключением тех, кто гулял по страницам «Internet» или ушел с головой в просмотр лихого боевика. Его сексапильная соседка раскладывала пасьянс, желая удостовериться в том, что ее планы и желания обязательно сбудутся. Очевидно, желаний было много, и, не отрываясь от очередной сдачи карт, она искоса глянула в сторону инертного соседа и сухо заметила: