Пейзаж с видом на кладбище - [18]

Жизнь Славы Ковальчука в одночасье беспощадно разделилась на две, совершенно не похожие друг на дружку половины – до аварии и после нее.

Вполне нормальная, среднестатистическая, обеспеченная – по брежневским временам – семья иногда ездила отдыхать к Черному морю на своей «копейке». Славкин отец – инженер крупной фабрики, мама – воспитатель детского сада, подведомственного той же фабрике. Жили дружно; чадолюбие было далеко не последней связью, объединяющей супругов. Если, не первой…

Глава семейства редко бывал дома, и Славка почти всё время находился рядом с мамой. И дома, и на ее работе – в детском саду. Когда же у отца случался редкий выходной, то они, как правило, проводили его вместе: ходили в парк или в поход, часто бывали в кино. Изредка баловали себя театром или концертом эстрадной звезды. Славке было радостно, тепло и уютно рядом с родителями.

День накануне поездки он почему-то особенно запомнил. Все были немножко возбуждены предстоящим путешествием, хотя до моря не более ста пятидесяти километров, и ехать до Геленджика – не очень быстро – всего каких-то три часа. Отец еще вчера подготовил машину к поездке и теперь ходил вокруг нее, в который раз проверяя: достаточно ли накачаны шины, исправны ли тормоза, залиты ли в баки бензин и масло. Он постукивал ботинком по колесам и, довольный проверкой, отходил от автомобиля на несколько шагов.

– Эх, Славка! Смотри не проспи утром, а то без тебя уедем, – отец хватал его подмышки и подкидывал высоко-высоко. Раз за разом Славка взлетал над его головой, касаясь макушкой яблоневой ветки. Было совсем не страшно, а даже наоборот – восторженно-приятно. Хотя Славке и хотелось смеяться, он неправдоподобно хмурился и ворчал:

– Ну хватит, не маленький уж…

– Вырос сын, – хохотал отец и ставил его на землю.

Мама же, напротив, была чем-то удручена и даже печальна.

– Петечка, а может, всё-таки не поедем? – она трогала отца за рукав рубашки и умоляюще заглядывала ему в глаза. – Ну, куда мне ехать в таком положении? – мама гладила свой округлившийся живот и, задержав взгляд на Славке, спрашивала отца: – Ему-то когда скажем, что у него скоро братик будет?

– Сестричка, – смеялся отец, и глаза у него искрились. Он целовал маму в щеку. – Вот вернемся домой и скажем.

Проснулись очень рано – чтобы не ехать по жаре. После скорого завтрака двинулись в путь. Славка, прижавшись к теплому маминому боку, почти сразу же задремал. Монотонно урчал автомобиль, слегка постукивала какая-то железка в багажнике. Любимый певец мамы Лев Лещенко уверял о преимуществах именно его соловьиной рощи. В глазах у Славки, словно в калейдоскопе, мелькали разноцветные, разной интенсивности и размера, кружочки и квадратики. «Хорошо-то как»… подумал Славка сквозь полудрему и улыбнулся. Вдруг что-то загрохотало. Ярко-оранжевый шарик стремительно увеличился в размерах и стал невыносимо ярким. Кто-то очень сильный и, наверное, злой, больно схватил Славку за плечо и оторвал от мамы. Руки у него были такие же крепкие, как и у папы, но не теплые и бережные, а холодные и цепкие. Они тащили Славку по острым камням и жесткой земле, в его тело впивались колючки и сухие ветки, в лицо сыпался горячий белый песок. Наконец руки расслабили узловатые пальцы и бросили свою жертву. Славка больно ударился спиной обо что-то твёрдое спиной и закричал. Тут же всё исчезло, и темнота навалилась на него тяжелым, пахнущим лекарством покрывалом.

Через неопределенные промежутки времени Славка открывал глаза и пытался спросить у незнакомых людей – где он находится, но не успевал: жуткая боль пронзала его тело, и он проваливался в глубокую страшную яму, откуда ему, наверняка, самому не выбраться. Но было и по-другому: он с родителями едет куда-то в машине, – может быть на море, – и кругом так красиво! Цветут деревья, поют птицы, а мама и папа смотрят на него и улыбаются. Славка вглядывается в их лица и хочет узнать… Нет, это не родители, а скорее всего, воспитатели из детского сада, ведь они в белых халатах. Но мамы среди них нет. Они что-то говорят, но он их не понимает.

– Бедный мальчишка… Он ведь еще ничего не знает …

– Господи… Сирота, да еще калека. Какая же у него будет жизнь?

– Он хоть ходить-то будет?

– Я слышала, главный сказал, что вряд ли – сильно поврежден позвоночник.

– Несчастный ребенок … Сколько ему-то?

– Говорят, седьмой годок пошел.

– Эх, Господи, неведомы дела Твои…

И сердобольные санитарки принялись убирать палату.

«О ком это они? И где этот несчастный ребенок, которого они жалеют? Почему эти тети в белых халатах смотрят на меня так, словно это обо мне? И что я должен им сказать в ответ? Да разве это важно? Ох, как снова болит спина… Где моя мама? Мамочка, мне больно! Ну где же она»?! – Славка стонал и пытался повернуться на бок. Он вскрикивал от резкой боли и снова летел в жуткий колодец. Иногда приходила в голову мысль, что это ему просто снится, и он немножко прихворнул. Сейчас подойдет мама, даст таблетку и наутро всё пройдет.

Вскоре боль для него стала настолько привычной, что он уже не представлял себе – как это, когда ничего не болит. К вечеру она всегда усиливалась и становилась нестерпимой. Славка стонал, кричал, плакал, звал маму. Соседи по палате стучали по стене, приходила медсестра и делала ему укол. Страшный скрежет в спине прекращался. Она немела, становилась словно чужой и поэтому не болела. Славка понял, что находится в больнице, но по какой причине – разобраться не мог. Он часто спрашивал у окружающих его людей – где его родители и почему они не приходят. Но те, с кем он заговаривал, отводили глаза и интересовались: не надо ли ему что-нибудь подать.