Пейтон-Плейс - [9]

— Сет — единственный человек с Каштановой улицы, которому не обязательно работать в этой жизни, — говорили в городе. — Он может спокойно сидеть, выводить свои каракули и не заботиться о счетах.

И это была правда. Сет Басвелл был единственным сыном покойного Джорджа Басвелла удачливого в делах землевладельца, в один прекрасный день ставшего губернатором штата. После смерти Джордж Басвелл обеспечил своему сыну безбедное будущее.

— Джордж Басвелл был крепким, как гвоздь, — говорили горожане, знавшие его при жизни.

— Да, крепким, как гвоздь, и изогнутым, как штопор.

Обитатели Каштановой улицы величали себя не иначе как «спинной хребет Пейтон-Плейс» Это были старые фамилии, люди, чьи предки помнили времена, когда территория города была просто дикой местностью и на мили вокруг не было ни одного дома, кроме замка Сэмюэля Пейтона. Люди с Каштановой улицы обеспечивали город работой. Их заботили его боли и тревоги, они улаживали его дела с законом, формировали мышление и тратили его деньги. Эти люди знали о городе и его жителях больше, чем кто-либо другой.

— В Каштановой улице больше силы, чем в большой реке Коннектикут, — говорил Питер Дрейк, юрист, практикующий на невыгодных условиях, — он был молод и родился не в Пейтон-Плейс.

ГЛАВА VI

Вечерами по пятницам мужчины Каштановой улицы собирались в доме Сета Басвелла и играли в покер. Обычно приходили все мужчины, но конкретно в эту пятницу за столом на кухне Сета сидели только четверо из них: Чарльз Пертридж, Мэтью Свейн, Лесли Харрингтон и хозяин дома.

— Не большая компания сегодня, — сказал Харрингтон, думая о том, что это препятствует большим ставкам.

— Да, — сказал Сет. — У Декстера сегодня родственники, Джареду понадобилось поехать в Уайт-Ривер, а Лейтон позвонил и сказал, что у него дела в Манчестере.

— Бьюсь об заклад — дела по кошачьим связям, — сказал д-р Свейн. — И как только старина Филбрук столько лет умудряется не подхватить триппер! Честное слово, я не представляю, как ему это удается.

Пертридж расхохотался:

— Наверное, следует твоим указаниям, Док.

— Ну, начнем игру, — нетерпеливо сказал Лесли, открывая белыми руками новую колоду карт.

— Не терпится прибрать к рукам наши деньги, а, Лесли? — спросил Сет, который с трудом выносил Харрингтона.

— Точно, — согласился Лесли, прекрасно знающий о чувствах Сета, и улыбнулся в лицо своему врагу.

Харрингтона всегда возбуждало то, что люди, которые его ненавидят, вынуждены мириться с ним. Он считал это доказательством своего успеха, и каждый раз при подобных обстоятельствах как бы заново ощущал ту силу, которая была сосредоточена у него в руках. В Пейтон-Плейс не было секретом, что ни одно начинание или проект не пройдет в городском управлении, пока Харрингтон не отдаст за него свой голос. Лесли всегда мог собрать своих фабричных работяг и, ничуть не стыдясь, заявить:

— Парни, я был бы чертовски доволен, если бы мы не проголосовали за строительство новой начальной школы в этом году. Я был бы так доволен, что захотел бы дать пятипроцентную премию каждому парню из этого цеха.

Сет Басвелл, в чьих жилах текла кровь крестоносца, был так же бессилен перед Харрингтоном, как фермер, не выплативший по закладной.

— Займемся делом, — сказал Пертридж, и игра началась.

Около часа игра протекала спокойно, лишь изредка Сет вставал из-за стола, чтобы заново наполнить бокалы. Редактор газеты играл из рук вон плохо; вместо того чтобы сосредоточиться на картах, он думал о том, как бы перевести разговор на волнующую его тему. Наконец он решил, что дипломатическая тактика в этом случае бессмысленна, и, когда очередной игрок придвинул к себе выигрыш, сказал:

— Я тут думал об этих бумажных хижинах, залитых гудроном. Они растут как грибы. Мне кажется, нам пора подумать о том, чтобы ввести в действие закон о зонах.

Несколько секунд все молчали, потом Пертридж, для которого эта тема была не нова, пригубил бокал и громко вздохнул.

— Опять, Сет? — спросил адвокат.

— Да, опять, — сказал Сет. — Уже несколько лет я пытаюсь заставить вас всерьез задуматься над этим, и теперь я снова говорю, что пора что-то предпринять. На следующей неделе я собираюсь начать серию статей с фотографиями…

— Ну, ну, Сет, — успокаивающе сказал Харрингтон. — Я бы не стал с этим спешить. В конце концов владельцы хижин, о которых ты говоришь, платят налоги, как и все остальные. Этот город не может позволить себе терять налогоплательщиков.

— Ради Христа, Лесли, — сказал д-р Свейн. — У тебя, наверное, под старость размягчились мозги. Естественно, обитатели хижин платят налоги, но их собственность оценивается так низко, что город от них получает жалкие гроши. Они же продолжают жить в своих хижинах и дюжинами рожают детей. Именно мы платим за их образование, за то, чтобы наши дороги были в порядке и чтобы время от времени обновлялось снаряжение пожарников. Всех налогов, выплаченных владельцем хижины за десять лет, недостаточно, чтобы оплатить обучение его детей в школе за один год.

— И ты отлично знаешь, что Док прав, Лесли, — сказал Сет.

— Без хижин, — сказал Харрингтон, — земля, на которой они стоят, опустеет; сколько долларов вы соберете в этом случае? И дело не только в этом, вы не можете поднять налоги для них, не подняв налоги для остальных. Разделение на зоны территории хижин повлечет за собой деление на зоны всего города, а тут уж все начнут сходить с ума. Да, ребята, мне не больше, чем вам, нравится платить за образование детей этих дятлов, но я еще раз повторю — оставьте хижины в покое.