Певец во стане русских воинов - [30]

И вкруг уединенье —

Все чувства разжигало в нем…

О власть очарованья!

Уже, исполнены огнем

Кипящего лобзанья,

На девственных ее устах

Его уста горели

И жарче розы на щеках

Дрожащей девы рдели;

И все… но вдруг смутился он

И в радостном волненье

Затрепетал… знакомый звон

Раздался в отдаленье.

И долго, жалобно звенел

Он в бездне поднебесной;

И кто-то, чудилось, летел,

Незримый, но известный;

И взор, исполненный тоской,

Мелькал сквозь покрывало;

И под воздушной пеленой

Печальное вздыхало…

Но вдруг сильней потрясся лес,

И небо зашумело…

Вадим взглянул – призра́к исчез;

А в вышине… звенело.

И вслед за милою мечтой

Душа его стремится:

Уже, подернувшись золой,

Едва-едва курится

В костре огонь; на небесах

Нет туч, не слышно рева;

Небрежно на его руках,

Припав к ним грудью, дева

Младенческий вкушает сон

И тихо, тихо дышит;

И близок уж рассвет; а он

Не видит и не слышит.

Стал веять свежий ветерок,

Взошла звезда денницы,

И обагрянился восток,

И пробудились птицы;

Копытом топнув, конь заржал;

Вадим очнулся – ясно

Все было вкруг; но сон смыкал

Глаза княжны прекрасной;

К ней тихо прикоснулся он;

Вздохнув, она одела

Власами грудь сквозь тонкий сон,

Взглянула – покраснела.

И витязь в шлеме и броне

Из-под скалы с княжною

Выходит. Солнце в вышине

Горело; под горою,

Сияя, пену расстилал

По камням Днепр широкий;

И лес кругом благоухал;

И благовест далекий

Был слышен. На коня Вадим,

Перекрестясь, садится;

Княжна по-прежнему за ним;

И конь по брегу мчится.

Вдруг путь широкий меж древес:

Их чаща раздалася,

И в голубой дали небес,

Как звездочка, зажглася

Глава Печерская с крестом.

Конь скачет быстрым скоком;

Уж в граде он; уж пред дворцом;

И видят: на высоком

Крыльце великий князь стоит;

В очах его кручина;

Перед крыльцом народ кипит,

И строится дружина.

И смелых вызывает он

В погоню за княжною

И избавителю свой трон

Сулит с ее рукою.

Но топот слышен в тишине;

Густая пыль клубится;

И видят, с девой на коне

Красивый всадник мчится.

Народ отхлынул, как волна;

Дружина расступилась;

И на руках отца княжна

При кликах очутилась.

Обняв Вадима, князь сказал:

«Я не нарушу слова;

В тебе господь мне сына дал

Заменою родного.

Я стар: будь хилых старца дней

Опорой и усладой;

А смелой доблести твоей

Будь дочь моя наградой.

Когда ж наступит мой конец,

Тогда мою державу

И светлый княжеский венец

Наследуй в честь и славу».

И громко, громко раздалось

Дружины восклицанье;

И зашумело, полилось

По граду ликованье;

Богатый пир на весь народ;

Весь город изукрашен;

Кипит в заздравных кружках мед,

Столы трещат от брашен;

Поют певцы; колокола

Гудят не умолкая;

И от огней потешных мгла

Зарделася ночная.

Веселье всем; один Вадим

Не весел – мысль далеко.

Сердечной думою томим,

Безмолвен, одинокий,

Ни песням, ни приветам он

Не внемлет, равнодушный;

Он ступит шаг – и слышит звон;

Подымет взор – воздушный

Призрак летает перед ним

В знакомом покрывале;

Преклонит слух – твердят: «Вадим,

Не забывайся, дале!»

Идет к Днепровым берегам

Он тихими шагами

И, смутен, взор склонил к водам…

Небесная с звездами

Была в них твердь отражена;

Вдали, против заката,

Всходила полная луна;

Вадим глядит… меж злата

Осыпанных луною волн

Как будто бы чернеет,

В зыбях ныряя, легкий челн,

За ним струя белеет.

Глядит Вадим… челнок плывет…

Натянуто ветрило;

Но без гребца весло гребет;

Без кормщика кормило,

Вадим к нему… К Вадиму он…

Садится… челн помчало…

И вдруг… как будто с юга звон;

И вдруг… все замолчало…

Плывет челнок; Вадим глядит;

Сверкая, волны плещут;

Лесистый брег назад бежит;

Ночные звезды блещут.

Быстрей, быстрей в реке волна;

Челнок быстрей, быстрее;

Светлее на небе луна;

На бреге лес темнее.

И дале, дале… все кругом

Молчит… как великаны,

Скалы нагнулись над Днепром;

И, черен, сквозь туманы

Глядится в реку тихий лес

С утесистой стремнины;

И уж луна почти небес

Дошла до половины.

Сидит, задумавшись, Вадим;

Вдруг… что-то пролетело;

И облачко луну, как дым

Невидимый, одело;

Луна померкла; по волнам,

По тихим сеням леса,

По брегу, по крутым скалам

Раскинулась завеса;

Шатнул ветрилом ветерок,

И руль зашевелился,

Ко брегу повернул челнок,

Доплыл, остановился.

Вадим на брег; от брега челн;

Ветрило заиграло;

И вдруг вдали, с зыбями волн

Смешавшись, все пропало.

В недоумении Вадим;

Кругом скалы как тучи;

Безмолвен, дик, необозрим,

По камням бор дремучий

С реки до брега вышины

Восходит; все в молчанье…

И тускло падает луны

На мглу вершин сиянье.

И тихо по скалам крутым,

Влекомый тайной силой,

Наверх взбирается Вадим.

Он смотрит – все уныло;

Как трупы, сосны под травой

Обрушенные тлеют;

На сучьях мох висит седой;

Разинувшись, чернеют

Расселины дуплистых пней,

И в них глазами блещет

Сова, иль чешуями змей,

Ворочаясь, трепещет.

И, мнится, жизни в той стране

От века не бывало;

Как бы с созданья в мертвом сне

Древа, и не смущало

Их сна ничто: ни ветерка

Перед денницей шепот,

Ни легкий шорох мотылька,

Ни вепря тяжкий топот.

Уже Вадим на вышине;

Вдруг бор редеет темный;

Раздвинулся… и при луне

Явился холм огромный.

И на вершине древний храм;

Блестящими крестами

Увенчаны главы, к дверям

Тяжелыми винтами

Огромный пригвожден затвор;

Вкруг храма переходы,

Столбы, обрушенный забор,

Растреснутые своды

Трапезы, келий ряд пустых,

И всюду по колени

Полынь, и длинные от них

По скату холма тени.

Вадим подходит: невдали