Певец тропических островов - [40]

Что же касается его одежды, то, следует признать, она вовсе не соответствовала солидности и банковской роскоши кабинета. Костюм на нем был дешевенький, не только без притязаний на элегантность, но и вообще довольно потрепанный. В варшавской толпе где-нибудь на окраине он сразу бы затерялся. А в перворазрядном ресторане выглядел бы неуместно, и кто знает, как бы к нему отнесся официант.

— Прошу вас, садитесь, вот сюда, в это крес… — и он показал на массивное кресло, стоявшее прямо напротив него. — Я позволил себе позвони… Рад вас ви… приятно с вами поболта… Да-да. Это займет какое-то вре… не выношу так называ… американ… темпа, и вообще, куда спешить, наде… пан Лео… вы никуда не торо… Вот пока напиро… — Он открыл серебряный портсигар с папиросами и пододвинул Леону. — Очень прия… с вами познако… Я вас предста… совсем иначе. Пани Вахи…? Да, тот же профиль. Имел удовольст… ее знать, простите, что не прислал телегра… соболез…

Что-то здесь было не то и не так, что-то не сходилось. Тогда по телефону Вечоркевич говорил, что знал Вахицкого в те времена, когда тот еще носил студенческую конфедератку, а теперь утверждает, что представлял его себе иным. Говорил, что видел его в холле гостиницы, когда он брал ключ у портье, и вдруг совсем забыл, какой у него профиль. Ссылается на знакомство с матерью. В самом ли деле он бывал у нас дома на Польной? Полно! — подумал Леон, глядя на морщины.

— Достой… достойная была женщина. Но быть мо… слишком прямолине… Я в людях ценю нюансы, духовный спектр, когда один цвет переходит в другой. Душа человеческая перелива… цвета… краски. Я немножко эстет, коллекционер… Если бы вы зна… сколько оттенков быва… в челове… душе, и любопытно, что можно произвольно выбрать тот или другой отте… Нечто вроде прожек… который светит нам в теат… Да-да, именно в театре! Театраль… прожектор… Свет его пропускают через разноцветные стекла — одно, другое, и на сцене фантастич… игра цвета. Радуга! Вы знаете, душа может быть синей, розовой, оранже… Бывают души зеле… И даже малиновые…

Ерунда, чушь собачья. И все же, о чудо, произнося последнюю фразу, он не поперхнулся на середине. Малиновые! Это слово было сказано взволнованном, переходящим в дискант голосом. Чиновничьи глаза Вечоркевича, эстета и коллекционера, спокойно остановились на лице Вахицкого, словно бы чего-то ждали.

— Вы, наверное, еще не понима… — продолжал он. — Но актер на сцене, освещенный разноцвет… прожект… Это очень, очень эфект… Вы любите актеров? И может быть, иногда предпочитаете их общество? — спросил он.

В каждом человеке есть что-то от актера, в каждом без исключения! Вахицкий вдруг вспомнил, что о чем-то в этом роде беседовал недавно на палубе парохода. Нет, упоминание об актерах едва ли было случайным! Должно быть, Вечоркевич знал лично почтенного Попеличнка.

— Ха! Мне вдруг пришла в голову одна мысль, пан капитан, — сказал Леон. — Вы случайно не знакомы с варшавским ювелиром, паном Игнатием… Игнатием Попе-личиком? Мы плыли вместе с ним из Сандомежа, и он-то как раз мне и…

Он не договорил. Лицо Вечоркевича выражало нестерпимую муку.

— У меня отврати… память на фами… — едва ли не простонал он. — Ни одной не помню. Но среди людей моего круга никаких ювели…! Я их вообще не встреча…! К чему вы это, пан Ле…

Во взоре Вечоркевича сквозил упрек, зачем-де понадобилось Леону мучить его расспросами о каком-то ювелире. Во всяком случае, вид у него был такой. Смешно — но факт. Вдруг послышался скрежет, стук дверной ручки — должно быть, не один Леон именно таким образом давал о себе знать, спрашивал, можно ли войти.

— Войдите! — крикнул Вечоркевич.

К великому удивлению Леона, в комнату вошел все тот же племянник часовщика в жандармском мундире. В руке он держал какой-то белый сверток.

— Принесли, пан начальник! — отчеканил он, но не вытянулся по-военному, не замер по стойке "смирно". И даже с некоторой фамильярностью приблизился к столу.

— Давайте сюда! — сказал Вечоркевич.

Небольшой, примерно пятисантиметровый, сверточек, который он принял из рук жандарма, сверху был обернут в лигнин. Словно бы и вовсе забыв о Леоне, "капитан" или "пан начальник" старательно и осторожно развернул сверток — должно быть, боясь что-нибудь сломать или разбить, — и вот что-то бледно-розовое и белесое замелькало у него в руках. Леон поначалу подумал было, что это маленькая, выкрашенная сверху в белый, а снизу в цвет лососины подкова. Но это была чья-то искусственная нижняя челюсть. Довольно неожиданный предмет, не правда ли? Тем более что никаких изъянов в белозубой пасти капитана Леон не заметил. Разве что он решил обзавестись челюстью про запас?

Вечоркевич любовно повертел в руках искусственные торчащие зубы с неприятно розовыми деснами, а потом, словно бы насладившись, поглядел на жандарма.

— Ну, видели?!

— Да, пан начальник! — ответил племянник часовщика и улыбнулся, словно бы услышал хорошую шутку.

Вечоркевич подмигнул и тоже улыбнулся, удивленно покачав головой: вот, мол, бывает!

— Передайте, пожалуйста, чтобы явились к нам завтра, в приемные часы. И пусть не тянут! — выпалил он и, что самое любопытное, на этот раз на одном дыхании.