Петрович - [4]
В правлении колхоза председателя ожидали следователь и милиционер.
Захар Петрович протянул каждому свою большую мосластую руку и улыбнулся, блеснув стальными зубами. Потом он очистил письменный стол от бумаг, папок и журналов, усадил следователя на свое место, а сам сел против него на табуретке в трех метрах.
Следователь вынул из кармана старенькую вечную ручку, отвинтил колпачок и задал первые обыкновенные вопросы. Потом спросил, судился ли гражданин Столетов раньше.
— Судился, — отвечал Столетов. — Дали двадцать пять и пять по рогам.
— Двадцать пять лет, — спокойно записал следователь. — И пять лет поражения в правах. Так. В тридцать седьмом, конечно?
— В тридцать седьмом. А в пятьдесят четвертом реабилитировали.
— Вот и хорошо. И нечего вспоминать об этом.
— Семнадцать лет отдыхал. Забыть трудно.
Столетов опустил голову и уставился в пол. Следователь сочувственно поглядел на его снежно-белый затылок, обвел взглядом кабинет. Кабинет в какой-то мере отражал характер председателя. Чистые, беленые стены не были ничем украшены. Только против окна висели барометр и политическая карта мира. Бросалась в глаза категорическая табличка: «Здесь не курят». Табличку, видно, слушались — в кабинете было светло и чисто, как в жилой горнице. На подоконнике стоял маленький колючий кактус.
— Мы знаем, — сказал следователь, — что вы сидели ни за что.
— Почему ни за что? — усмехнулся Столетов горько. — Ни за что десятку давали. А я — балалайка.
— Языком много болтали? — спросил следователь,
— Песенки играл.
— Какие песенки?
— А вот какие:
— Обратно дурака валяешь! — закричал с порога только что вошедший Дедюхин. — Здорово, товарищ Столетов! До белых волос дожил, а все частушки играешь!
— Не мешай, Яков Макарыч, — сказал Столетов. — Для тебя-то я еще товарищ, а для него уже гражданин.
Следователь нахмурился и спросил Захара Петровича о его семейном положении.
— Холост, — улыбнулся Столетов. — Жених еще.
— Врешь! — шутливо погрозил пальцем Дедюхин. — А Людка?
Столетов снова опустил голову.
— Не знаю, как ее считать, — пояснил он. — В тридцать седьмом сошлись. Три месяца прожили, расписаться не успели.
— Разыскивать не пробовал?
— В таких делах нужна охота не только искать. Нужна охота и отыскиваться.
Следователь переглянулся с Дедюхиным и начал мягко:
— Мы, пока ехали к вам, толковали… Может быть, если агроному Задунайской вернуть овощи, она отзовет свое заявление…
— Это что же? Дедюхин посоветовал? — насторожился Столетов.
— Не дури, Захар, — устало протянул Дедюхин. — Для твоей же пользы.
Столетов поднялся. На его челюстях дергались желваки.
— А ты что! Что за партизанщина! — корил его Дедюхин, подаваясь на всякий случай к порогу. — Личные огороды грабишь, оружие изымаешь… Смотри…
Следователь решительно сунул ручку во внутренний карман пиджака, вышел из-за стола и встал, загораживая дорогу.
— Отойдите, — дружелюбно попросил Столетов.
Следователь побледнел, но с места не сошел.
— А ну, сойдите с пути, — повторил Столетов, глядя на него в упор.
Следователь не выдержал и сделал шаг в сторону. Но сразу же взял себя в руки.
— Гражданин Столетов! Я буду вынужден взять вас под стражу! — произнес он спокойно.
«Действуйте», — кивнул он милиционеру.
Милиционер, оглядываясь по сторонам, сполз с подоконника и неожиданно для себя сказал жалобно:
— Отдайте, пожалуйста, наган, Захар Петрович.
— Тебе наган? — угрожающе протянул Столетов. — Ну ладно.
Он медленно опустил большую руку в карман потрепанных брюк.
— Не дури, Захар, хуже будет! — испуганно крикнул Дедюхин, приоткрыв дверь в сени. — Мы не шуточки шутить прибыли.
Столетов озорно подмигнул, вынул из кармана большой ключ и пошел к несгораемому шкафу.
— Держи, — сказал он, доставая из шкафа наган. — Небось вчера не понадобился?
— Не понадобился! — кивнул милиционер, радостно заправляя оружие в кобуру.
— То-то. В нашем районе, кроме командировочных, стрелять некого.
— Остановитесь! — крикнул следователь.
Но Столетов прошел мимо шарахнувшегося от него Дедюхина, и дверь за ним хлопнула.
— Гражданин Столетов! Предлагаю вернуться! — повторил следователь, утирая пот со лба, и, обратившись к милиционеру, добавил раздраженно: — Что же вы! Задержите!
Милиционер беспомощно оглянулся и, проверив, надежно ли застегнута кобура, вышел на крыльцо.
Перед крыльцом правления под бьющим в отвес солнцем молча стояли колхозники, человек двадцать, — и молодые, и пожилые, и старые. Некоторые были выпивши — эти прибежали со свадьбы.
Между ними медленно, словно задумавшись, шел куда-то Столетов.
Милиционер покосился по сторонам и, не сходя с места, коротко свистнул в свисток с горошиной.
Столетов словно оглох — даже не обернулся.
— Петрович, — остановил его парень с баяном. — Надо бы правление собрать.
— Почему не на свадьбе? — вскинул на него глаза председатель.
— Болтать стали, будто забирают вас. Вот я и прибег.
— Заберут — выпустят. Ступай — музыку играть.
— Ну да! А мы как же! — заговорили в толпе. — Не дадим мы тебя! Никуда мы тебя не пустим!
Милиционер поправил на голове форменную фуражку, застегнул воротничок и спустился со ступенек.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга лаурета Государственной премии СССР Сергея Антонова состоит из двух повестей — «Овраги» и «Васька», рассказывающих о становлении активного характера комсомольца тридцатых годов. Действие первой повести происходит в деревне в годы коллективизации, второе — на строительстве Московского метрополитена. Одно из центральных действующих лиц — Митя Платонов — сын председателя колхоза, двадцатипятитысячника. В «Оврагах» он — свидетель начала строительства колхозов, а в «Ваське» — бригадир, комсорг шахты Московского метро.
Это пятый сборник прозы Максима Осипова. В него вошли новые произведения разных жанров: эссе, три рассказа, повесть и драматический монолог – все они сочинены в новейшее время (2014–2017 гг.), когда политика стала активно вторгаться в повседневную жизнь. В каком бы жанре ни писал Осипов, и на каком бы пространстве ни разворачивались события (Европа, русские столицы, провинция), более всего автора интересует современный человек с его ожиданиями и страхами. Главное, что роднит персонажей Осипова, – это состояние одиночества, иногда мучительное, но нередко и продуктивное.Максим Осипов – лауреат нескольких литературных премий.
«Отпусти ее, – говорят мне. – Смирись. Оставь прошлое в прошлом». Некоторые даже считают, что Анна Корлов заслуживает своей участи. Что ад – как раз то место, где ей следует быть. В конце концов, она же убивала людей… Но я думаю по-другому. Анна совершала преступления не по своей воле. И она пожертвовала собой, спасая меня и моих друзей. Я просто не могу от нее отвернуться. И если для того, чтобы помочь ей, нужно найти путь из нашего мира в преисподнюю, – что ж, я это сделаю. Неважно, сколько раз я услышу, что это невозможно.
Сборник знакомит с творчеством известных современных чешских и словацких прозаиков. Ян Костргун («Сбор винограда») исследует морально-этические проблемы нынешней чешской деревни. Своеобразная «производственная хроника» Любомира Фельдека («Ван Стипхоут») рассказывает о становлении молодого журналиста, редактора заводской многотиражки. Повесть Вали Стибловой («Скальпель, пожалуйста!») посвящена жизни врачей. Владо Беднар («Коза») в сатирической форме повествует о трагикомических приключениях «звезды» кино и телеэкрана.Утверждение высоких принципов социалистической морали, борьба с мещанством и лицемерием — таково основное содержание сборника.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История о жизни, о Вере, о любви и немножко о Чуде. Если вы его ждёте, оно обязательно придёт! Вернее, прилетит - на волшебных радужных крыльях. Потому что бывает и такая работа - делать людей счастливыми. И ведь получается!:)Обложка Тани AnSa.Текст не полностью.