Петр Машеров: падение вверх - [79]
Все это очень походило на комедию восхождения на трон московского государства Бориса Годунова. Машеров любил читать. И наверняка знал историю избрания безродного Бориски на царство. Правду говорят, бойтесь любителей книг. Ибо, как мудро подмечено, те, кто читает, всегда будут управлять теми, кто это занятие игнорирует.
Сдается мне, Машеров готовился к захвату власти — скрупулезно и основательно. Все точно рассчитал, нужным людям дал соответствующие авансы и заверения. Судя по всему, с абсолютным большинством влиятельных лиц удалось договориться без проблем и только единицы его не поддержали.
Почему-то никто из биографов Машерова о его избрании особо не распространяется. Например, родная сестра в своей книге освещает этот факт одним предложением, без комментариев, как будто это что-то само собой разумеющееся, предначертанное судьбой или дарованное свыше. Возможно, такой посыл обусловлен ретроспективным взглядом на события марта 1965 года, ведь свою книгу она издала только в 2000-м, спустя тридцать пять лет.
А Владимир Якутов и вовсе покривил душой. Он приводит такой диалог между Машеровым и Брежневым.
«На заседании Политбюро ЦК КПСС Л. И. Брежнев, рассуждая о планах на будущее, задал вопрос:
— Товарищ Машеров, Вы хорошо знаете роль и место Белоруссии в общем стратегическом плане развития страны?
— Да, Леонид Ильич, я старался в пределах моей компетенции всячески крепить мощь республики и всего Советского Союза. Правда, не всегда удавалось сделать все задуманное. Этому мешали как объективные, так и субъективные факторы.
— Старайтесь, товарищ Машеров, быть всегда на высоте требований Политбюро. Держите с нами самую тесную связь, как это делал Кирилл Трофимович. Теперь у вас еще больше возможностей раскрыть внутренние силы и резервы партизанской республики, опираясь на опыт Мазурова»[309].
В этот диалог якобы вмешался Михаил Суслов — человек, которого впоследствии называли серым кардиналом. Он сухо добавил:
«Боевой опыт героической борьбы белорусского народа с фашизмом должен цементировать и пронизывать идейно-политическую деятельность Компартии республики, Советов (народных депутатов), профсоюзных, комсомольских организаций. Особенно важен процесс прочного соединения прошлого с настоящим, идеологии с конкретными делами»[310].
Машеров быстро отреагировал на это, бросив дежурную фразу, что-то вроде того: бывшие партизаны и подпольщики отдают все свои знания и опыт, чтобы поднимать народное хозяйство, воспитывать подрастающее поколение. Они, как и в годы войны, думают только о судьбах Отечества.
Желающих выступать больше не было. Брежнев обвел всех своим знаменитым тяжелым взглядом из-под густых черных бровей и поинтересовался: «Есть ли какие-либо сомнения в отношении товарища Машерова?»
Как утверждает Владимир Якутов, таковых не имелось и «вопрос был предрешен». Избрание Петра Машерова на должность первого секретаря ЦК КПБ было одобрено на самом высоком уровне.
Однако в отношении этого эпизода у меня к автору как минимум две претензии. Во-первых, Политбюро ЦК КПСС было организовано только в 1966 году, а в 1965-м аналогичные функции выполнял Президиум ЦК КПСС. Во-вторых, Владимир Якутов пишет:
«Вопрос был предрешен. Вскоре Пленум ЦК КПБ избрал Петра Машерова своим лидером».
Как вы заметили, мой внимательный читатель, он искажает очередность событий. Сначала было избрание на Пленуме в Минске, затем — утверждение в Москве, а не наоборот, как преподносит Якутов. Это подтверждают и другие источники. Версия Якутова явно противоречит тому, что пишут Александр Симуров, Вячеслав Кебич и Славомир Антонович. Последний, к слову, тоже делает основной акцент на противостоянии между Киселевым и Машеровым. Причем отводит этому целую главу. Правда, включил он ее только во второе издание книги о Машерове, в первоначальном варианте эта тема звучит как бы между прочим[311]. Естественно, закулисная борьба за власть осталась за кадром. Она не была запротоколирована с точностью до каждого слова, жеста, гримасы на лице. И тем более не попали в анналы истории переговоры с глазу на глаз.
Когда Кирилл Мазуров доложил по телефону в Москву о том, что в ходе предварительного обсуждения на заседании бюро ЦК КПБ голоса разделились и Тихон Киселев не набирает необходимого большинства, Брежнев ответил: «Решайте вопрос сами, у вас сильная республиканская партийная организация»[312]. Возможно, в это время Леонид Ильич был занят другим, и вопрос избрания первого секретаря в небольшой советской республике, которая занимала менее сотой территории СССР, не был принципиальным. С 14 октября 1964 года, момента, когда Брежнев занял пост первого секретаря ЦК КПСС, прошло не так много времени. Вероятно, он еще пребывал в состоянии эйфории, а может, прорабатывал тактику укрепления своей власти. В любом случае кто будет первым секретарем ЦК КПБ, большого значения для Брежнева не имело. Наверное, потому и Кирилл Мазуров в этой ситуации вышел сухим из воды. Позднее он рассказывал своей жене, что, отвечая на вопрос Брежнева «А ты кого предлагаешь?», он ответил хитро: «У нас все достойные, с богатым опытом, прошли сложный жизненный путь. Наиболее заметная фигура — Машеров».
С именем Льва Сапеги (1557–1633) связывают множество мифов. Его называют врагом России № 1 и крестным отцом Смуты. А знаете ли вы, почему ему дали такое имя? Что означает его фамилия? Как он попал в Лейпцигский университет? Кто способствовал его карьере? Что помешало ему встретиться с Иваном Грозным? Какая должность в его карьере наивысшая? Почему угас весь его род? И наконец, кем он был на самом деле: интриганом с чернильницей в руках или защитником своей страны? Ответы — в этой биографии. Книга содержит нецензурную брань.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
Автор этой документальной книги — не просто талантливый литератор, но и необычный человек. Он был осужден в Армении к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение. Читатель сможет познакомиться с исповедью человека, который, будучи в столь безнадежной ситуации, оказался способен не только на достойное мироощущение и духовный рост, но и на тшуву (так в иудаизме называется возврат к религиозной традиции, к вере предков). Книга рассказывает только о действительных событиях, в ней ничего не выдумано.
«Когда же наконец придет время, что не нужно будет плакать о том, что день сделан не из 40 часов? …тружусь как последний поденщик» – сокрушался Сергей Петрович Боткин. Сегодня можно с уверенностью сказать, что труды его не пропали даром. Будучи участником Крымской войны, он первым предложил систему организации помощи раненым солдатам и стал основоположником русской военной хирургии. Именно он описал болезнь Боткина и создал русское эпидемиологическое общество для борьбы с инфекционными заболеваниями и эпидемиями чумы, холеры и оспы.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.