Петр Машеров: падение вверх - [48]

Протестуя против клеветы, прошу призвать к порядку не совсем грамотного секретаря Россонского РК партии, насаждающего „преступный демократизм“ в партизанских рядах, способствующего разложению дисциплины в неподведомственной ему бригаде, скомпрометировавшего себя в борьбе с карателями и желающего скомпрометировать других. Со своей стороны, в прежнем районе мной была оставлена группа во главе с заместителем комиссара Кудашовым, которому приказано собрать всех дезертиров и направить в бригаду. При повторных попытках дезертирства — расстреливать. Токлёнка приказал расстрелять и конфисковать его имущество.

30.06.1943 г.

Романов[200]

Очень крутые решения и очень дерзкий текст телеграммы. Направляя ее в Москву, комбриг Романов наверняка знал, что восторга в ЦШПД она не вызовет, а Стулов и Василевич и вовсе будут в ярости. Однако с точки зрения закона Романов прав: Токлёнок дезертир.

Впрочем, об этих обстоятельствах Александр Романов в своих воспоминаниях по вполне понятным причинам практически ничего не говорит. Заполняет информационные пробелы только Судленков. Именно от него мы узнаем, что с радиограммой был согласен и Машеров[201]. Надо сказать, что для Машерова это было не в новинку. Он успел набить руку в расстрелах своих товарищей еще в качестве командира отряда имени Щорса. По крайней мере из опубликованных источников известно как минимум о трех-четырех подобных случаях. Но бригада — другое дело. Первое лицо в ней Романов. Но тот добрый лис. Насколько можно судить по другим опубликованным приказам подобного рода, подписывались они не единолично командиром, а коллективно. Судя по всему, три подписи стоит и под расстрельным приказом по Токлёнку: комбрига Романова, военкома Машерова, начштаба Дорменева.

Но вот в чем пикантность ситуации: Токлёнок — это не только человек, близкий к первому секретарю Россонского райкома партии Е. Василевичу, это коммунист, более того, секретарь партийного собрания, на котором Машерова приняли кандидатом в члены КПБ (б), голосовавший за прием Машерова в коммунисты.

Машеров воспоминаний об этом эпизоде тоже не оставил. Тем не менее, зная о его приверженности к жесткой дисциплине и соответствующем опыте, сомневаться не приходится: он, не дрогнув, подмахнул приказ о расстреле Токлёнка. Хороший способ избавиться от закадычного дружка Е. Василевича. Этот парень не из нашей песочницы. А раз не с нами, значит, против нас. В общем, собаке — собачья смерть. Таковы были принципы коммунистической морали в данном случае.

Тем временем бригада продолжала марш. В ночь на 27 июня 1943 года бригада имени Рокоссовского с боем перешла железную дорогу и форсировала Западную Двину в районе Бигосово — Новое Село. Переправа продолжалась пять часов. Как доложил в Москву Романов, бой длился свыше четырех часов[202]. Были и незначительные потери: три человека легко ранены; двадцать — не перешли железную дорогу; шестнадцать — дезертировали в другие бригады, из них троих убило. А один и вовсе был расстрелян. Во время переправы Машеров в очередной раз показал себя с лучшей стороны. Когда при обстреле немцами партизанской колонны в ее рядах возникло замешательство, бросился вперед с криком «ура!» и увлек за собой отряд. Переправившись в числе первых, он организовал обстрел пулеметных точек противника и тем самым обеспечил переправу без потерь, несмотря на сильный огонь противника[203]. Позже Романов и Машеров определились с районом предполагаемых действий. Партизанского движения как такового там не было, гитлеровцы держали жителей в страхе. Среди населения преобладали католики, много было поляков. Они поддерживали бойцов Армии Крайовой и агитаторов лондонского правительства Польши. Учитывать приходилось и то, что во всех крупных деревнях и населенных пунктах действовала администрация оккупантов. Все это не пугало Романова и Машерова, и они спокойно выработали тактику действий и способы партийно-политической работы. Командир с удовольствием отметил, что не ошибся в Машерове. Возможно, к большому сожалению Романова, а может, к великой радости, с Петром Машеровым в новой должности ему долго поработать не удалось.

Базировалась бригада в Смыцких лесах Дуниловичского района Вилейской области. В скором времени туда же прибыли руководящие силы местных коммунистов. Направив военные отряды партизан в Вилейскую область, Пономаренко позаботился о том, чтобы партийные органы взяли под жесткий контроль молодое и бесшабашное руководство бригады. Таким образом, ему удалось погасить конфликт, бушевавший между Стуловым и Романовым. Он вывел бригаду последнего из-под юрисдикции Стулова и направил ее в район, где остро нуждались в смекалистых руководителях и организаторах[204]. Ну а если в бою за Родину, за Сталина эти сорвиголовы, Романов и Машеров, погибнут — туда им и дорога, значит, такова их судьба. Примерно так мог говорить Пономаренко Стулову. Последний очень сокрушался, что Романова не удалось расстрелять по законам военного времени. Ну что здесь поделать, возражал Пономаренко, как говорится, все для фронта, все для победы. Направив энергию молодых в нужное русло, он вполне мог потирать руки от удовольствия: и овцы целы, и волки сыты. Но справедливости ради следует отметить, что ни Романов, ни тем более Машеров покидать этот бренный мир не торопились. Во главе вилейских коммунистов, которым предстояло сотрудничать с Романовым и Машеровым, стоял, то есть занимал должность первого секретаря подпольного обкома партии, Иван Фролович Климов. Он сразу же поспешил на встречу с руководством бригады имени Рокоссовского.