Петр Машеров: падение вверх - [42]

Почему так происходило? Думаю, по той простой причине, что в издательских планах в то время предпочтение отдавалось другим направлениям. Во-первых, в приоритете оказались классики марксизма-ленинизма, их последователи и прочая коммунистическая дребедень типа «Пламенные революционеры». Во-вторых, печатали военную литературу: записки, мемуары, документальные повести и романы. Многие участники партизанского движения, причем не только партизанские бонзы, но и рядовые бойцы могли себе позволить издать за государственный счет воспоминания и дневники, которые вели в годы войны.

Перед выпуском партизанские произведения проходили цензуру, научное редактирование, литературную обработку. Все лишнее, неприглядное, не соответствующее представлениям об идеалах социализма безжалостно вырезалось. Нередко под нож попадало и живое слово.

Такие произведения издавались и неоднократно переиздавались. Заметьте, немалыми тиражами. Книжные магазины были забиты «партизанщиной». И если киностудию «Беларусьфильм» в народе называли «Партизанфильм», то нечто подобное можно было сказать и о белорусских издательствах.

При этом, как вспоминал Аркадий Толстик, на одной из книжных ярмарок он обнаружил, что наши украинские соседи стали выпускать не просто много, а очень много мемуарной литературы о войне, о чем незамедлительно проинформировал секретаря ЦК КПБ по идеологии Станислава Пилотовича. Тот одобрил командировку Толстика в Киев. Конечно, на Украине были и Ковпак, и Федоров, но в свое время вся Беларусь стала партизанской, рассуждал Толстик. По возвращении он написал проект постановления ЦК КПБ об издании мемуарной литературы.

В этом постановлении были даны конкретные поручения издательству «Беларусь» создать редакцию мемуарной литературы, планировать такие издания на год вперед, приобретать бумагу. Предписывалось в нем и обеспечить доступ к архивам. Но последнее поручение адресовалось явно не издательству.

Позже в Институте истории партии даже была создана группа консультантов, которая отвечала за точность фактуры в таких изданиях. Правда, прибывший в республику представитель ЦК КПСС, познакомившись с этим постановлением, сделал вывод, что оно «с националистическим душком»[180]. Таким образом, издание мемуарной литературы в БССР было поставлено на государственные рельсы, что вполне вписывалось в концепцию республики-героя. Но об этом чуть позже.

У читателей особого интереса эти книги не вызывали. Часть авторы раздаривали друзьям, родственникам и сослуживцам. Часть пылилась на полках публичных и школьных библиотек. А некоторые, ни разу не прочитанные, владельцы прямиком направляли в макулатуру, в зачет тех самых двадцати килограммов, чтобы получить заветный талон на редкое издание. Так продолжалось до развала СССР.

Сейчас отношение к такой литературе изменилось. Ее ценность заметно возросла. Это уже не просто «партизанское» бумаготворчество, это свидетельства ушедшей эпохи. Сегодня на подобные книги люди заинтересованные устраивают настоящую охоту. Ведь порой одно слово, пропущенное невнимательным цензором, способно раскрыть некоторые тайны, стать ключом к пониманию тех или иных событий, внести ясность в сложные вопросы, наконец, взорвать мир исторической сенсацией.

Какие-то экземпляры до сих пор можно найти в библиотеках. Что-то продается на аукционах, почти за бесценок, причем с автографами авторов. За что-то приходится платить втридорога.

Например, двухтомник Лаврентия Цанавы «Всенародная партизанская война в Белоруссии против фашистских захватчиков» в двух частях стал настоящим раритетом. Свою роль тут сыграло, конечно, одиозное имя автора книги — наркома внутренних дел БССР в 1938–1941 годах, генерал-лейтенанта, заместителя министра госбезопасности СССР в 1951–1952 годах, министра Государственной безопасности БССР в 1943–1951 годах, к тому же близкого друга Лаврентия Берии. Приказом Главлита БССР от 15 июля 1953 года весь тираж этой книги (60 тысяч экземпляров) было предписано «конфисковать из библиотек общественного пользования и книготорговли». Книги великих мира сего, впоследствии ставших «врагами народа», оказались под запретом.

Еще один не менее редкий экземпляр — книга Александра Романова «На земле непокоренной». Как вы, мой верный читатель, уже догадались, она принадлежит перу человека, который был комиссаром, а затем командиром бригады «За Советскую Белоруссию». Той самой, в которой нес службу наш герой.

В отличие от других подобных книг эта издавалась только один раз, в Минске, в 1962 году. Тогда Петр Машеров еще не был первым лицом республики и не мог воспрепятствовать ее появлению. А если б мог, то наверняка не постеснялся бы. Тираж по тем временам был небольшой — всего десять тысяч экземпляров. И после ее прочтения понимаешь, почему.

Эта книга интересна уже тем, что ни один из биографов Петра Машерова (ни С. Аслезов, ни Н. Масолов, ни В. Якутов, ни С. Антонович) открыто на нее не ссылается. Странно, не правда ли? Не знать о ней они не могли. Но тогда чем вызван заговор молчания? В очередной раз от нас что-то скрывают? Еще одна загадка. Ну что ж, вперед, на поиски ответа!