Петр Машеров: падение вверх - [118]

Из Москвы музыканты возвращались в одном вагоне с чиновниками Министерства культуры БССР. Последние были совершенно обескуражены. Вопреки их ожиданиям провинциальные артисты не только не провалились в Москве, а, напротив, понравились взыскательной публике.

Уже в следующем году «Песняры» в качестве почетного гостя представляли не только Белоруссию, но и весь СССР на международной сцене в польском Сопоте. Им специально отшили костюмы, закупили хорошую импортную аппаратуру.

И здесь уже явно ощущается внимание к «Песнярам» со стороны высшего партийного руководства и лично Петра Машерова. Важно было не ударить лицом в грязь — не ударили. На том же фестивале выступала шведская группа «АББА». Так вот, уже тогда, в 1971 году, по опросу английской прессы, «Песняры» стали вторыми после знаменитого шведского квартета.

Конечно, ВИА «Песняры» нельзя считать задумкой ЦК КПБ. Более того, в своей белорусскоязычной части он идеологически был прямо противоположен проекту Кирилла Мазурова и Петра Машерова «Белоруссия — республика-герой». Но Машеров сделал все, чтобы вписать «Песняров» в этот проект. Если у Гейдара Алиева одним из главных козырей был Муслим Магомаев, у Владимира Щербицкого — София Ротару, то Петр Машеров всегда мог козырнуть «Песнярами». Ими можно было бить любую карту.

А в проект они влились благодаря специально написанной для них Игорем Лученком песне-балладе «Хатынь», исполненной на конкурсе. Вот что писала о ней музыкальная пресса СССР:

«Один из самых ярких номеров в программе „Песняров“ — песня И. Лученка (с которым ансамбль связывает тесная творческая дружба) „Хатынь“. Она навеяна впечатлениями, пережитыми при посещении мемориального памятника, установленного на месте сожженной фашистами белорусской деревни. Мерные, леденящие душу удары колокола, скорбь о погибших, ненависть к убийцам, призыв к совести и памяти людей — все это воплощено в произведении большой эмоциональной силы. „Песняры“ исполнили „Хатынь“ глубоко, страстно, увлеченно»[456].

В общем, этой песней «Песняры» рассказали всему Союзу не только о трагедии Хатыни, но и о мемориальном комплексе — детище Машерова. Русскоязычная «Хатынь» стала тем самым паровозом, который вытащил их и позволил на весь мир петь по-белорусски.

Всесоюзный успех «Песняров» говорил о многом: не только военными победами и партизанским движением белорусам можно было гордиться, но и белорусским фольклором, и «роднай мовай». Вероятно, поэтому первый секретарь ЦК КПБ изначально проявил к ним такое пристальное внимание.

Уже в 1973 году Владимиру Мулявину присваивают почетное звание «Заслуженный артист БССР». При этом, по свидетельствам очевидцев, на заседании ЦК КПБ, где рассматривался данный вопрос, Петр Машеров занял весьма характерную позицию.

«Наши „Песняры“ — необычное для нас явление. Этот ансамбль совершенно не похож на другие. Слушаешь их и не можешь наслушаться. Он выделяется самобытным исполнительским стилем, колоритностью звучания… Мне кажется, „Песняры“ хорошо популяризируют нашу народную песню, купаловскую и коласовскую поэзию, помогают возрождению белорусского языка. И здесь уже, что ни говори, а первая скрипка принадлежит Мулявину. Скажу честно, я голосовал бы за то, чтобы присвоить ему звание народного артиста Белоруссии»[457].

Однако его пыл охладил сотрудник соответствующего отдела ЦК КПБ, доложив предельно просто: нельзя, поскольку Мулявин не имеет звания заслуженного, а перепрыгивать через звание не положено.

Кто-кто, а Машеров владел этим вопросом отлично. И эту своего рода провокацию с награждением устроил неспроста. Ему хотелось знать, как другие члены ЦК КПБ отнесутся к его предложению. Насколько готовы выйти за рамки дозволенного, хотя бы в мыслях. Действовать подобным образом в отношении Мулявина у Машерова были все основания. Он прекрасно понимал, что нет правил без исключений. Например, в том же 1973 году в возрасте тридцати одного года Муслим Магомаев получил звание «Народный артист СССР», последовавшее практически сразу же за званием «Народный артист Азербайджанской ССР». По тем временам такой взлет был немыслимым. Но талантливого певца поддерживал не только первый секретарь ЦК Компартии Азербайджанской ССР Гейдар Алиев, Магомаев ходил в любимчиках у министра культуры СССР Екатерины Фурцевой и у самого генерального секретаря Леонида Брежнева.

Мулявин был чуть старше Магомаева, ему шел тридцать третий год — возраст Христа. И Мулявин, без сомнения, тоже был музыкальным гением. По крайней мере, никто из его современников не сделал для популяризации белорусской музыки и языка столько, сколько сделал он. Поэтому желание Машерова, награждая Мулявина, перепрыгнуть если не через две ступени, то хотя бы через одну, было абсолютно естественным. Речь о звании народного артиста СССР для Мулявина не шла. Это звание он получит только в самом конце существования СССР — в 1991 году.

А в 1973-м в очередной раз решили не дразнить Кремль. Ограничились званием заслуженного артиста БССР. Тем более что все формальности для этого были соблюдены. В 1972 году ВИА «Песняры» стал лауреатом Всесоюзного конкурса советской песни, который проходил в Минске, а также лауреатом Республиканского конкурса политической песни «Юность обличает империализм». В 1973 году к этим званиям добавилось звание лауреата фестиваля советской песни в г. Зелена-Гура (Польша) и звание лауреата Х Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Берлине (ГДР).