Петр Машеров: падение вверх - [116]

Машеров тоже готовил подарок дорогому Леониду Ильичу. В февральском номере литературного журнала «Новый мир» за 1978 год была опубликована первая часть воспоминаний Брежнева «Малая земля», а в майском вторая — «Возрождение». Будучи уверенным в том, что рано или поздно Брежнев приедет в Минск, Машеров отдал команду перевести обе части воспоминаний на белорусский язык и издать отдельными книгами — в суперобложке, на мелованной бумаге, с цветными иллюстрациями. И если белорусскоязычный вариант первой части отправили в печать еще 6 мая, то вторую только взяли в работу. Так что, вероятно, Машерову пришлось ограничиться одним томиком «Малой земли»[448].

Возможно, в качестве подарка была преподнесена и еще одна вещь. Славомир Антонович утверждает, что Машеров собирался вручить Брежневу копию удостоверения знаменитого белорусского писателя Ивана Мележа, которое подписал Брежнев в период его работы в Белоруссии. Только вот вряд ли все эти подарки представляли для генсека какую-либо ценность.

После торжественного заседания в Большом все приглашенные перебазировались в зал театра.

Брежнев, а вместе с ним Машеров и Устинов заняли места в четвертом ряду партера. Начался праздничный концерт. Однако прилично подуставший генсек заснул. Бойкий голос молоденькой ведущей, значительно усиленный радиоаппаратурой, его пробудил, но ненадолго. На арии знаменитой оперной певицы Леонид Ильич снова задремал. Во время залихватского народного танца открыл глаза и поинтересовался, будут ли еще танцевать и в очередной раз отключился. Спал спокойно, пока не дали «Лявониху». Дезориентированный Машеров не знал, что делать: будить Брежнева или дать ему поспать. После танца старенький генсек встал и громко и четко заявил: «До-мой!» Машерову еле удалось усадить высокопоставленного гостя назад в кресло. Следующим номером был «Соловей» Алябьева, который, скорее всего, исполняла первая жена Владимира Мулявина Лидия Кармальская. Когда зазвучала трель соловья, Брежнев встал и повторил: «Домой, я хочу домой!» Он направился к выходу, и никто его не смог уже задержать. Соловей поперхнулся, министр культуры скомандовал: «Занавес»; занавес накрыл соловья, а публика вознегодовала: «Разве уже все?»

Однако Брежнева повезли не домой, а в ресторан «Журавинка» на торжественный ужин. Столы там ломились от съестного и спиртного. На прием собрались лучшие из лучших республики — человек восемьсот. Был там и народный писатель БССР Иван Шамякин, который считал себя летописцем эпохи. Он, как и Алесь Петрашкевич, оставил свои воспоминания об этом мероприятии.

Со слов Шамякина, Брежнев сидел в ресторане совершенно отстраненный. Ничего не пил, даже рюмки не поднял. Ничего не ел, от официанта отмахнулся, тарелка так и оставалась чистой. И вдруг, не сказав ни слова, поднялся и пошел к выходу. Все, кто его сопровождал, бросились следом. А за сопровождающими подхватились и ошеломленные руководители республики.

На перроне вокзала Брежнев и Машеров расцеловались в последний раз. Брежнев помахал провожающим рукой — это успели запечатлеть фотографы.

А в «Журавинке» продолжали праздновать. Туда же вернулся повеселевший Машеров. Гуляли до утра. Вероятно, для этих восьмисот человек следующий день, 26 июня 1978 года, тоже был нерабочим.

Так закончилось второе празднование дня рождения Машерова. А в БССР на две золотые звезды стало больше.

Глава 33 «ПЕСНЯРЫ»

В начале 1970-х годов БССР достигла более-менее приличного уровня жизни. В рядовой рабочей семье традиционным блюдом на обед была запеченная утка, а по выходным могли побаловаться курицей. В России же дела с хлебом насущным по-прежнему обстояли не самым лучшим образом. Откровенно там не голодали, но полки продовольственных магазинов съестными товарами не изобиловали (естественно, за исключением обеих столиц). Поэтому многие жители РСФСР, если была такая возможность, переезжали на ПМЖ в Белоруссию. Предпочитали Минск. По статистике, уже в 1959 году русских среди жителей белорусской столицы насчитывалось почти двадцать три процента[449]. То есть почти каждый четвертый минчанин был русским.

В основном приезжих прирастало за счет военнослужащих-отставников. Помнится, отставной майор медицинской службы, работавший у нас в медпункте, рассказывал, что у военных, выходящих в отставку, Белорусская республика пользовалась неизменной популярностью. Этакий райский уголок на просторах СССР. Причем на Минск могли претендовать не ниже чем полковники. Майорам светили в лучшем случае областные центры.

Среди россиян, которым приглянулась белорусская столица, был и простой паренек из Свердловска (ныне Екатеринбург) Владимир Мулявин. Он родился 12 января 1941 года. Отец его был рабочим Уралмаша, мать — швеей. Впервые Мулявин приехал в Минск в 1961 году, искал место более хлебное, нежели филармонии сибирских городов. Вероятнее всего, изначально его целью была Москва. Но при отправлении из Томска в стольный град в привокзальном туалете с Мулявиным произошла пренеприятная история. Его пытались ограбить местные хулиганы, позарившиеся на ручные часы, которые были Мулявину очень дороги. В те годы часы считались признаком состоятельности, зажиточности. На помощь пришел совершенно посторонний человек — артист Александр Ван-Ли. Он тоже искал новое место работы и уговорил юношу ехать с ним дальше, в Минск