Петр Машеров: падение вверх - [115]

Каждая фраза в глазах присутствующих читалась как приговор Машерову. С такими формулировками золотые звезды не вручают. Но Машеров изо всех сил старался сохранить лицо. При этом он понимал, с каким вниманием и удовольствием вслушивается в каждое слово, произнесенное Брежневым, старый соперник Тихон Киселев. И Машеров принял однозначное решение: Киселева нужно убрать куда угодно, хоть в Москву, хоть к черту на кулички.

А Брежнев все не унимался. Судя по всему, он не мог простить Машерову отказ увеличить поставки мяса в Россию.

Далее генсек остановился на вопросах развития сельского хозяйства. Он отметил, что в этой области БССР предстоит сделать еще немало. Указал на положение с зерновыми и картофелем. В случае с зерновыми имел место небольшой рост урожайности, а вот ситуация с картофелем оставляла желать лучшего. Было указано и на значительное отставание в повышении продуктивности крупного рогатого скота. Особенно молочного. В этом вопросе Белоруссия здорово отставала от соседней Литвы. За последние годы удои молока на корову в колхозах и совхозах БССР не увеличивались.

Белорусская партийная элита предельно внимательно выслушала речь Брежнева и выказала горячее одобрение. Именно после этого выступления поползли слухи о возможных кадровых переменах в высших эшелонах власти республики. И первый, кто в этом был заинтересован, — председатель правительства БССР Тихон Киселев.

После хорошей взбучки можно было и пряником одарить — вручить Машерову очередной орден и Золотую Звезду Героя. На эту процедуру было приглашен узкий круг представителей высшей власти. Вручение состоялось в Гобеленном зале ЦК КПБ. Брежнев и Машеров вышли из-за знаменитого Ленинского гобелена, созданного уже упомянутым Михаилом Савицким, и были встречены бурными аплодисментами. Когда установилась тишина, Леонид Брежнев произнес торжественную речь. При этом дважды обратился к Машерову со словами «дорогой Петр Миронович». Как свидетельствует официальный отчет, генсек несколько раз сделал акцент на том, что Машеров сформировался как руководитель местного уровня[441]. Брежнев будто намекал, что более высокие должности в Москве не для Машерова:

«Вся Ваша жизнь связана с Белоруской ССР. Здесь Вы начали свою трудовую деятельность. Здесь в годы Великой Отечественной войны Вы отважно сражались в партизанских отрядах. Здесь, в Белоруссии, Вы росли как партийный и государственный работник»[442].

Затем Машерову была вручена золотая медаль «Серп и молот» за номером 18 975 и орден Ленина за номером 429 801. Однако Брежнев прикрепил к пиджаку Машерова только Звезду. При этом здорово замешкался: старческие руки плохо слушались. Так что помощнику Брежнева пришлось спасать ситуацию[443].

В своей ответной речи Машеров пять раз назвал Брежнева по имени отчеству, причем трижды именовал его дорогим и один раз глубокоуважаемым. Ключевым моментом в его выступлении были последние слова:

«В заключение считаю своим долгом заверить ЦК КПСС, лично Вас, дорогой Леонид Ильич, что я и впредь буду трудиться в полную меру своих сил и способностей для блага и счастья советского народа»[444].

Как утверждает заведующий отделом культуры ЦК КПБ Алесь Петрашкевич, который, вероятнее всего, и составлял текст речи, последние слова Машеров добавил от себя. Очевидно, именно таким образом он отреагировал на критику, прозвучавшую из уст Брежнева. Как раз в тот момент Брежнев прервал Машерова и сказал буквально следующее: «Что ты клянешься… посмотрим… время покажет»[445]. Наверняка в это время дьявольская улыбка блуждала на лице Тихона Киселева.

На торжественный правительственный концерт, проходивший в Большом театре оперы и балета, посвященный вручению Минску ордена Ленина и медали «Золотая Звезда», Машеров ехал без настроения.

На вручении наград столице главными действующими лицами были Брежнев и минское городское начальство. Но и здесь Машеров на правах хозяина выступил с большой речью[446].

Он напомнил Брежневу, что тот в молодости работал в Белоруссии, в Оршанском районе. Пассаж Машерова о начале рабочего пути Брежнева на белорусской земле мог быть более длительным, однако отыскать подробностей об этом периоде жизни Брежнева не удалось. Пересмотрели все подшивки, перерыли все архивы — нашли только составленный заведующим каким-то складом список тех, кому были выданы сапоги, и в нем фамилию без инициалов — «Брежнев».

«Ну так все же получил сапоги, а не украл!» — попытался как-то пошутить на совещании у Машерова секретарь ЦК КПБ по идеологии Александр Кузьмин. Но шутка не была оценена. Машеров, да и Кузьмин, наверное, как представили, в какие мысли может трансформироваться справка про сапоги (кто-то мог и в самом деле написать, что не украл, а получил), решили вовсе об этих сапогах не вспоминать[447].

Помимо ордена и медали Брежнев вручил в качестве подарка городу картину известного художника А. Китаева «Красная площадь». Со стороны генсека подарок тоже был несколько двусмысленный. Красная плащадь рядом с таким желанным Кремлем — это предел мечтаний Машерова. Но мечтам его не суждено было претвориться в жизнь.