Петр I и евреи (импульсивный прагматик) - [5]

Могут сказать, что с некоторыми придворными евреями царь обошелся весьма жестоко. Тот же вице-канцлер П. П. Шафиров был приговорен к смертной казни и уже положил голову на плаху, когда услышал “милостивое” петровское повеление о том, что он, лишаясь всех чинов и орденов, отправляется c семьей в ссылку и на содержание им отпущено аж 33 копейки в день. А братья А. П. и Ф. П. Веселовские, ожидая расправы, убоялись вернуться в Россию и стали первыми дипломатами-невозвращенцами. Однако никакой антисемитской подоплеки в действиях Петра по отношению к ним не было, ибо точно таким же образом поступал император и с провинившимися коренными русаками. Шафирову, к примеру, вменялось в вину казнокрадство, завышение почтовой таксы, укрывательство беглых крепостных. А. П. Веселовского подозревали (правомерно ли или нет) в потворстве бежавшему в Австрию от Петра I царевичу Алексею, а резиденту Ф. П. Веселовскому – сокрытие в Англии его опального брата. Как говорил Петр, “чтоб никто не надеялся ни на какие свои заслуги, ежели в сию вину впадет”.

Уместно в этой связи обратиться к мотивам поступков ближайшего сподвижника Петра А. Д. Меншикова. Сын конюха, светлейший князь, которого называли левой, “сердечной” рукой царя, был в сердце, в отличие от Петра, откровенным антисемитом. Когда А. М. Дивьер стал просить руки его сестры, Меншиков пришел в такое неистовство, что нещадно отлупцевал жида, и только усилиями Петра этот “неравный” брак стал возможен. Однако после кончины императора Меншиков поквитался и с ненавистным шурином (упек его в якутскую глухомань), и с ослушницей сестрой, которую сослал с детьми-жиденятами в дальнюю деревню. Именно Меншиков инициировал в Сенате обвинение П. П. Шафирова в сокрытии своего еврейского происхождения и покровительстве “жидовской родне”. Когда же Петр I находился в беспамятстве на смертном одре, светлейший 26 января 1725 года дал ему на подпись указ о лишении евреев откупов на Смоленщине, который царь подмахнул. Полагают, что именно Меншиков стоял за указами Екатерины I от 14 марта 1727 года о высылке евреев из Смоленского края за рубеж и 20 апреля 1727 года об изгнании всех иудеев из Российской империи. А при императоре Петре II, на заседании Верховного тайного совета, именно Меншиков бросил фразу, которую сегодня охотно цитируют “патриоты”: “Жидов в Россию ни с чем не впускать!”

Убежденный антисемит Меншиков может быть противопоставлен Петру I, который к евреям относился без особых предубеждений. Однако известен случай, когда на одной из ассамблей дочь барона Шафирова отказалась от предложенной царем чарки водки. “Я тебя выучу слушаться, жидовское отродье!” – прорычал взбешенный монарх (а в гневе он был невоздержан и крут!) и отвесил строптивой девице две увесистые пощечины.

Но таковы были реалии той эпохи: хоть и твердили, что человек ценится по заслугам, а не по породе, на евреев сие правило распространялось далеко не всегда. “Жидовская порода” считалась чем-то постыдным. Вот, к примеру, гетман И. С. Мазепа узнает, что императору из Полтавы поступил донос от Петра Яценко с обвинением его, гетмана, в государственной измене. Но Мазепа-то калач тертый, знает, как очернить изветчика половчее. Он сразу же берет быка за рога и в письме от 24 февраля 1708 года пишет царю: “Человек худородный, с Жида перехрист, прозываемый Петр Яценко… В Ахтырском полку промыслами, по обыкновению жидовскому, арендовыми упражняющийся…подал за рукою своею все лжи превосходящую сказку, будто я Вашему Царскому Величеству неверен”. То, что Яценко, “по обыкновению жидовскому”, не “сказку” баял, а чистую правду говорил, выяснится позднее. Петр повелит отчеканить для предателя специальный орден Иуды, которым вознамерится наградить Мазепу перед повешением. И если бы не скоропостижная смерть гетмана в турецких Бендерах, висеть бы ему, как Иуде, на осине, да еще в придачу с презренным наградным знаком в петлице. Но в рассматриваемое нами время вероломный малоросс оправдался перед царем, а его разоблачители (В. Л. Кочубей, Искра) подверглись мучительным казням; “худородный” же П. Я. Яценко был допрошен с пристрастием, а потом сгинул бесследно, быть может, повторив участь своих злополучных сотоварищей.

Говоря об Украине, нельзя не упомянуть указа Петра 1708 года о дозволении еврейским купцам въезжать только в Киев и продавать там товары оптом, а также его распоряжений о высылке с левобережья Днепра и из Киева всех находившихся там иудеев (выполнение этих решений саботировалось помещиками и казацкими старшинами, заинтересованными в их пребывании). Однако меры эти были вызваны экономическими резонами, а именно – борьбой с контрабандной торговлей, и распространялись, конечно, не только на евреев…

Хотя взгляды Петра на еврейский вопрос отличает непоследовательность, а его поступки по отношению к иудеям противоречивы, все же невозможно согласиться с антисемитами, объявившими великого реформатора России своим ревностным единомышленником. Император благожелательно относился ко многим евреям, которых возвел на высшие должности Российской империи, и, хотя считал, что время для исторической встречи русского и еврейского народов еще не настало, понимал выгоды от сотрудничества с иудеями на благо своих соотечественников. В этом вопросе он, несомненно, был прагматиком, а учитывая его взрывной характер и непредсказуемость поведения, Петр Великий вполне может быть назван импульсивным прагматиком. Но всегда действовал в интересах государства и народа России.