Петр Алешкин. Собрание сочинений. Том 3 - [26]
— Ну как ты? — спросил Владик так, как спрашивают у заболевшего близкого человека.
— Холодно — пожаловалась Анюта.
— Сейчас растоплю!
Матцев начал возиться возле печки, размышляя вслух:
— Может, тебя все–таки отправить вертолетом в поселок? Сейчас прилетит…
— Зачем? — ответила девушка. — Полежу с часик и пойду обед готовить!
— Лежи… Сами приготовим…
— Вот еще, — перебила Анюта. — А я на что?
Огонь загудел в печке.
— Сейчас тепло будет, — говорил Матцев, снимая спальный мешок со своих нар. — А пока я тебя укрою!
Он накрыл спальником девушку и сел на край нар.
Анюта коснулась ладони Матцева, говоря;
— Спасибо.
Владик взял ее руку в свою, наклонился и перецеловал пальцы, потом прижал горячую ладонь девушки к своей щеке, думая о своей и ее жизни. В тот вечер у костра она тоже рассказала ему все, ничего не скрывая.
— Согрелась? — спросил Матцев, не отнимая ладони от щеки.
— Ты со мной, как с больной! — тихонько засмеялась Анюта. — Чуточку температура появилась, а они…
— Чуточку! — передразнил Владик. — А озноб? Это что?
— Не озноб, просто холодновато!
— Я тебя сейчас мигом согрею! — проговорил Матцев скидывая с себя телогрейку, приоткрыл край брезента и швырнул ее на свои нары, где лежала его серая заячья шапка, потом снял валенки, повторяя: — Сейчас я тебя мигом согрею!
Он прилег рядом с Анютой и обнял ее, прижал к себе.
— Пока через мешок тепло твое дойдет, сам замерзнешь, — засмеялась Анюта.
— Выбирайся тогда из мешка. — Матцев нашарил на груди девушки язычок замка–молнии и потянул его вниз.
— Не надо! Не надо! — испуганно вскрикнула девушка и поймала его руку, не давая открывать молнию. — Ты что?
27
Павлушин, проходя с плитами мимо открытой двери палатки, услышал стон, приостановился, потом быстро отнес плиты Звягину и бегом вернулся назад. В просторной палатке был полумрак, и Андрей не сразу увидел бригадира, сидевшего в темном углу на ящике.
— Борис Иванович, что с вами? — бросился к нему Павлушин.
— Ничего, ничего… — ответил Ломакин хрипло, попытался улыбнуться. — Желудок проклятый… Язва… Пройдет! Не в первый раз…
— Идемте в землянку, полежите немного, — нерешительно взял его за рукав Андрей, не зная чем помочь.
— Не надо. Пройдет… Соды бы сейчас…
— Я принесу! — кинулся Андрей из палатки.
— Сашке… Сашке не говори…
Павлушин выскочил на улицу и побежал к землянкам.
— Анюта! — влетел он в ту, что служила столовой. Посреди нее стоял стол, Наскоро сколоченный десантниками. В одном углу — железная плита. Вдоль стен — полки с продуктами в ящиках и пакетами. Анюты в землянке не было. Павлушин быстро осмотрел полки и, не найдя соды, выскочил на улицу и бросился ко входу в жилую землянку.
— Анюта! — снова крикнул Андрей, распахнув дверь.
— Погоди! — испуганно вскрикнула девушка за брезентовой перегородкой.
— Там… Ломакину плохо… Сода нужна. Где у тебя сода? — тяжело дышал Андрей, не понимая, почему так испуганно остановила его девушка.
— Сода? — спокойнее, но все–таки взволнованным голосом переспросила девушка. — В картонном ящике… на второй полке с краю от входа. Вода кипяченая в чайнике! — проговорила она быстро и добавила: — Уходи!
Она боялась, что Андрей увидит рядом с ней в постели Матцева и черт знает что подумает.
Если бы не последнее слово, Павлушин выскочил бы на улицу, ничего не заметив. Он был возбужден. Видно, здорово скрутила язва Ломакина, раз такой здоровенный мужик согнулся. То, как отреагировала Анюта на его появление в землянке, не удивило Андрея. Может, она переодевалась? Мало ж что? Но последний вскрик девушки насторожил его. Андрей почувствовал, что Анюта не одна. Он увидел телогрейку Матцева, небрежно брошенную на нары. Рядом лежала серая шапка с завязанными назад ушами. Из–под брезента выглядывал большой валенок… Андрей услышал стук своего сердца. Захотелось рвануться к Анюте. Но он удержался, испугался того, что может увидеть, откинув брезент. Павлушин сглотнул холодный и горький комок, сгорбатился и медленно вышел из землянки. Остановился у входа, огляделся, не видя ничего вокруг. Снег шел хотя и крупными, но редкими хлопьями, сквозь которые хорошо были видны палатки и копошащиеся рядом люди. Но для Андрея все вокруг было сумрачно и бело. Он сжал грудь ладонью и бросился бежать в сторону второй землянки. Он не помнил о Ломакине. Ему хотелось убежать подальше от этого места. Пробегая мимо входа в столовую Андрей споткнулся о кучу песка, припорошенную снегом, вспомнил, что нужна сода. Ломакин! Павлушин спустился в землянку. «Где сода? Где, она сказала, сода лежит? Где–то на второй полке?» — вертелось в голове, а в груди ныло и горело. Андрей торопливо дрожащими руками стал перебирать картонные коробки на второй полке, заглядывая в них. Но сода все никак не попадалась ему. Наконец, пройдя вдоль стен по всей землянке, возле самого входа с другой стороны он нашел пачку соды, распечатал, и, не зная, сколько нужно, сыпанул дрожащей рукой в кружку на глаз, налил из чайника воду и попробовал смесь на вкус. Вода в чайнике была холодная. Андрей почувствовал, что глоток воды с содой приглушил жжение в груди. Он, давясь, большими глотками выпил всю кружку. Насыпал снова соды, налил воды и выскочил на улицу. Ломакин теперь заждался. Ему казалось, что Борис Иванович послал его за содой давным–давно. Выбежав наверх, Андрей увидел Матцева. Владик только что вышел из землянки и уверенным шагом направлялся к палаткам. Андрею нестерпимо захотелось догнать Владика, сделать ему что–то такое, чтобы и ему стало больно. Как он ненавидел Матцева сейчас! Как ненавидел!
В романе «Откровение Егора Анохина» история любви — история страны. Борьба Егора Анохина с Мишкой Чиркуновым за любимую женщину Настеньку, поповскую дочку, разворачивается на фоне революции и гражданской войны, коллективизации и сталинских репрессий, Великой Отечественной и послевоенных лет...Острый, напряженный сюжет, неожиданные повороты, захватывающие трагические события и, несмотря на все, история любви — сильной, страстной, яркой, на всю жизнь.
В настоящей книге рассматривается феномен массового и стихийного социального и политического протеста российского крестьянства в условиях политики военного коммунизма в 1918—1921 гг., дана оценка причин и факторов возникновения крестьянского протестного движения, анализ его природы, типологии, динамики и форм сопротивления. Условия, созданные политикой военного коммунизма, рассматриваются в качестве фактора порождения протестных явлений.Природа крестьянских восстаний в 1918—1922 гг. в Советской России как войны гражданской по своему содержанию, подготовленной революцией 1917 г., позволяет выявить типологическую общность крестьянского протеста на территории всей страны.
Поединок: Сборник. Вып. 14 / Сост. Э. А. Хруцкий. — М.: Моск. рабочий, 1988. — 447 с.В четырнадцатый выпуск ежегодника «Поединок» вошли повести и рассказы Н. Леонова. Л. Млечина, П. Алешкина, Е. Богданова и др. Их произведения познакомят читателя с работой пограничного контроля, расскажут о закулисной деятельности военных кругов Японии и США. Необычен жанр произведения А. Ваксберга — «полемический детектив в документах и комментариях», который традиционно поднимает нравственные проблемы.В антологию «Поединка» вошли повесть Н. Н. Шпанова (1896-1961) «Домик у пролива» и рассказ «Джимми».© Издательство «Московский рабочий», 1988 г.
Три последних романа Петра Алешкина были в списках бестселлеров. В России вышло шестнадцать книг, пять из них переведены и изданы во Франции, Китае, США, Германии. В центре произведений Петра Алешкина всегда острые ситуации, конфликты с неожиданными поворотами, поэтому критик Ирина Шевелева считает, что он привнес в русскую литературу новый прием - поток действия. Повеситься можно было на трубе. Дмитрий Иванович Анохин вообразил, увидел явственно, как он вытягивает из брюк ремень, делает петлю, встает на унитаз, привязывает конец ремня к трубе, надевает петлю на шею и соскальзывает вниз; отчетливо услышал, как испуганно суетятся в коридоре сотрудники издательства; представил четко, с каким ужасом заглядывают они в туалет, где вытянулось вдоль стены его безжизненное тело с синим лицом, с выпавшим изо рта языком, с вылезшими из орбит безобразно и жутко белыми глазами, и содрогнулся, резко качнул головой, освобождаясь от страшного видения, и начал медленно вытирать руки чистым полотенцем.
В новую книгу известного писателя включены роман "Лимитчики", который при первом издании был в списках бестселлеров, знаменитые повести "Я-убийца" и "Я-террорист", переведенные и изданные в Германии и США. Они вместе с рассказом "Убийство генерала Рохлина" объединены в цикл "Время зверя". Все три произведения написаны от лица омоновца. В третий раздел книги автор включил свои новые произведения, наиболее любимые им, рассказы о любви. Они печатались ранее только в журналах "Октябрь" и "Москва". В центре остросюжетного романа "Лимитчики" судьбы двух бывших десантников, которые по лимиту приехали в Москву.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!