Петля Времени - [5]

- Весь кувшин, - коротко скрежетнул Фагот.

Костлявый водонос округлил рот и, поставив кувшин на землю, стал подсчитывать с пришепетыванием и загибанием пальцев.

Когда пальцев стало не хватать, он в недоумении схватил себя за уши обеими руками.

- Этого хватит? - не выдержав, угрожающе рявкнул Азазелло, ощерив длинный желтый клык, и протянул какую-то серебряную монету с изображением кузнеца.

Водонос утвердительно пискнул и моментально отправил монету за щеку, предварительно куснув ее своими редкими кривыми зубами за край на предмет подлинности.

Кот сцапал кувшин двумя лапами и вылакал его содержимое с ошеломляющей быстротой.

Водонос завороженно наблюдал за стремительным опустошением своей емкости, дергая своим острым рыбьим кадыком в такт кошачьим глоткам. Заглянув вглубь кувшина, отданного ему назад громадным животным, он перевел взгляд на ничуть не увеличившийся кошачий живот и вновь попытался сунуть нос в кувшин, но, наткнувшись на тяжелый взгляд Азазелло, ухватил свою посуду и юркнул в толпу.

Выходки кота и нарочитая сердитость его спутников были давней традицией. Если, позволяла обстановка, каждый свой выход Бегемот сопровождал изрядной дозой юмора, насмешливости и сарказма. При всем том, он всегда проявлял дипломатическую осмотрительность в отношении Фагота и Азазелло, не говоря уже о мессире.

Друзья двинулись дальше. Долговязый Фагот, возвышаясь над пестрой людской массой, крутил головой и высматривал проповедника. Их было несколько. То здесь, то там люди взывали к чувствам и вере других.

Первый стоял на запряженной мулом арбе и посылал проклятия каким-то неведомым арианам, призывая нескольких, внимающих ему зевак, немедленно пойти за ним и осквернить храм иноверцев. Испитое лицо его, с оттопыренными ушами и длинным унылым носом, ничуть не подходило к словесному портрету Иисуса, данного троице мессиром. Да и болтал он, что попало.

Второй, взобравшийся с ногами на остаток кедрового ствола, служившего окружающим скамьей, и вовсе походил на юродивого. Голова его странно болталась, не находя точки опоры, косматые длинные патлы пепельного цвета развевались, вторя ее беспорядочным перемещениям, а рот брызгал слюной.

- Не тот, - брезгливо констатировал Фагот, пробираясь к длинным зеленным рядам.

Возле рядов, стоя на двух недалеко отстоящих повозках спорили друг с другом третий и четвертый прорицатели. Спор их видимо волновал две группы сторонников, окруживших повозки и реагирующих на взаимные реплики спорщиков угрожающим гулом. Но и они были далеки от примет новоявленного мессии. Оба были грузны, лысы, в одинаковых черных круглых шапочках на затылках и преклонного возраста.

Еще один в заляпанной винными пятнами короткой греческой тунике стоял на пустой винной бочке и воздавал хвалу богу виноделия Дионису.

- Кровь Вакха - вот, друзья мои, достойнейший из земных напитков, - пузатый коротышка с лицом желто-лимонного цвета в совершеннейшем восторге озирался вокруг.

Но народ шнырял мимо, не обращая внимания на явно нетрезвого с утра оратора. Лишь кот, сочувственно засмотревшись на пьянчужку, задрал усатую морду и громко чихнул, отчего речистый поклонник Бахуса сверзился с бочки и застыл на земле в сидячем положении, разведя руки в пьянственном недоумении.

- Да, их здесь, как собак нерезаных, - с досадой прохрипел, удрученный обилием ораторствующих повсюду личностей, Азазелло.

И он был прав. Древняя Иудея славилась своими пророками и проповедниками. Эллинисты, назореи, галаты, прозелиты, ессеи, фарисеи, саддукеи, книжники и другие еврейские общины и секты посылали своих эмиссаров повсюду и стремились обратить иноверцев в свою веру, агитируя за свои обычаи и традиции и считая только себя правоверными иудеями.

Ежегодно десятка полтора таких миссионеров побивались камнями за кощунство на чужой земле. Но многие пророки, такие как Иоиль, Исаия, Иеремия, Даниил, Иоанн Креститель и другие, прославились и вошли в историю.

Встреченные же проповедники явно не тянули на роль творцов истории и основателей религии.

- Пойди туда - не знаю, куда. Найди того - не знаю, кого, - на всякий случай проворчал неслышно кот, вновь блеснув знанием славянского фольклора и снова извратив текст.

Фагот склонился к Азазелло и что-то прошептал ему в ухо. Тот кивнул утвердительно и пошел вдоль зеленных рядов. Фагот, ведя кота на цепочке, следовал поодаль. Лавки зеленщиков пестрели разнообразием овощей, трав и диковинных приправ. Одни из них были покрыты козьими шкурами, другие - свежесрезанными пальмовыми ветвями, над третьими были натянуты тенты из грубой материи.

Взгляд Фагота остановился на высоком шатре, обтянутым желтым шелком, с изображениями диковинных птиц. Тотчас же полог шатра приподнялся, и оттуда выглянуло прелестное личико, сверкнувшее алебастровой белизной и густо нарумяненными щечками. Каштановые волосы надо лбом скрепляли два серебряных кольца. Большие миндалевидные зеленоватые глаза широко распахнулись, и один из них игриво подмигнул остановившемуся Фаготу, а пухлая ручка, украшенная бронзовыми и серебряными браслетами, будто сотканными из лепестков и листьев цветов, призывно махнула, приглашая к себе.