Петля на зайца - [14]

К ним, ворюгам, все равно, как пришло, так и уйдет. Они себе еще наворуют. Ее принцип был — справедливость. По крайней мере, она так считала. «Пусть гибнет мир, но справедливость торжествует…» — где-то она слышала эти слова.

И неведомо было ей, что как в блатном, так и в милицейском жаргонах есть для нее старое и точное определение — наводчица.

Никто и ничего за эти звонки, за замедленную работу с крупным клиентом ей даже не приплачивал. Звонила, можно сказать, из чистого энтузиазма.

Впрочем, в банке она и так неплохо зарабатывала — на жизнь вполне хватало. И не только. В отпуск съездила на Майорку — три недели отдыхала. Не на последние: еще месяца три денег подкопит, и машину можно брать. Шурик сказал — скоро будет «восьмерка» приличная. Недорого: всего за две «тонны». Он ее у кого-то за долги должен был снять.

А клиента, если сумма значительная, можно было тормозить и тормозить. Самыми разными способами — и полчаса, и час мурыжить. Считать, пересчитывать, через детектор по три раза каждую купюру гонять. Да мало ли способов…

Сегодняшний день был на редкость длинный, тяжелый и со всех сторон неудачный. Жара. Двадцать восемь градусов в тени и безветрие — прямо невыносимая духотища. Потом стрельба эта, крики, сирены, кровь, трупы, милиция.

Менты сначала в кассе всех допрашивали, потом в отделении часа три мурыжили. Какой-то майор-зануда ни с того ни с сего почему-то сразу к ней прицепился: «… вспомните, еще раз подумайте, распишитесь… Спасибо, мы вас еще вызовем…». Визитку свою дал, идиот плешивый! Любой дуре ясно — клеился. У самого, наверное, внуков семеро, а все туда же… На молоденьких тянет.

«Приду домой и сразу — в душ, — Надя почти физически почувствовала, как прохладные струи воды омывают тело. — Продукты — в холодильник. На ужин еще пицца осталась, в холодильнике несколько банок „джин-тоника“ есть, колбаса, яйца. Кажется, кусочек сыру был. Да и в сумке — на три дня хватит. Готовить ничего не буду — в такую жарищу еще у плиты торчать?! Вечером кофе сварю…»

Она вошла в лифт, стараясь неглубоко дышать носом, чтобы отвратительная сортирная вонь, насквозь пропитавшая кабину, как можно меньше попадала в легкие. Закрыла дверь и уже хотела нажать кнопку своего седьмого этажа, как вдруг внешняя дверь лифта опять отворилась и…

Надя сразу узнала ее — эту стерву в темных очках. Сейчас она была без очков. Стройная. Фигура неплохая, но худущая… Волосы — точно, крашеные, но не парик. По лицу — года тридцать два, тридцать три, не меньше. Морщинки вокруг глаз. Это она марки сегодня меняла. Но зачем она здесь?! Что ей надо? Как она сюда попала?

Какое страшное, неживое лицо. Почему у нее такие немигающие глаза? Да у нее же стеклянные глаза…

Надя хотела кричать, но не смогла — горло сдавил спазм. Все тело ее словно сковал паралич страха. Она смотрела, не в силах отвести взгляд от страшных немигающих глаз блондинки. Вошедшая вдавила ей под ребро что-то твердое… Господи, что это? Пистолет… Больно же…

— Поехали, мразь. Нажми кнопку и не вздумай орать. Пристрелю, — каким-то хрипловатым, страшным голосом сказала блондинка. — Ну! Жми кнопку…

Надя с трудом подняла внезапно онемевшую руку и нажала кнопку с цифрой семь. Лифт неспеша пошел вверх. Руку с пистолетом блондинка держала в полиэтиленовом пакете, и Надю это почему-то пугало больше всего.

— Не дергайся и веди себя спокойно. Зайдем к тебе, поговорим. Будешь хорошо себя вести — ничего с тобой не случится, поживешь еще.

Глава четвертая

Посидел я на кухоньке, попил чайку, подумал и решил окончательно и бесповоротно — надо смотреть. Да заодно уж невредно и перекатать эту кассетку по полной программе, в трех экземплярах. Подстраховаться. Черт его знает: зацепят меня, не зацепят неведомые козлы, но лучше иметь, чем не иметь. Вернее будет.

Ах, какой я умненький-благоразумненький! Патроны ружейные пересчитал, семью спрятал, теперь вот кассету эту паршивую посмотрю и перепишу. Прямо спецагент какой-то. Тоска-а-а…

Но сначала надо было связаться с Ритой. Пришлось одеть курточку и топать до станции метро к ближайшему автомату.

Ночь была теплой и, несмотря на стада рыкающих бензиновых чудищ, пахла чем-то летним и приятным. Эх, белые ночи, белые ночи! Самое славное время года в Питере. Жить бы себе поживать…

Разгребая ногами залежи тополиного пуха, я добрел до станции подземки, сунул в щель карточку телефона-автомата, набрал номер — занято. Подождал. Еще раз набрал — пи-пи-пи… Опять занято. С третьего раза телефон наконец сработал.

— Рита, привет, это — Виктор. Извини, что поздно… — она, молодец, сразу, наверное, по психоватому тембру моего голоса что-то почуяла.

— Что-нибудь случилось?

— Рита, надо встретиться. Завтра или послезавтра. Придумай как-нибудь половчее.

— Да что стряслось-то? Странный ты какой-то, Зайцев. Я завтра целый день дома буду, подъезжай. Что-нибудь срочное?

— Запросто Ритуля, подъеду и все объясню. Ничего срочного, просто надо поговорить с глазу на глаз по поводу одного пустяка. Не волнуйся и спи спокойно. Ну, а если завтра не успею, тогда — послезавтра. А если вообще не подъеду — ты в следующую субботу сама мне позвони. Но в любом случае, пока не встретимся, на работу в прокат не выходи. И ко мне домой тоже.