Петля - [100]

Поляков резко шевельнулся. Его глаза пробежали по темному купе, и потребовалось несколько мгновений, чтобы он осознал, где находится.

— Коньяк, я знаю, что вам наверняка нужен коньяк, господин.

Голос звучал как на стадионе. Там, в коридоре, вероятно, считали, что в этом мягком купе должен находиться легковерный иностранец с твердой валютой. Дверь дрожала, а голос продолжал настаивать.

Взятка проводнику предполагала, что таких нежелательных вторжений не должно происходить. Но все еще не совсем проснувшийся Поляков сердито спустил с дивана ноги и шагнул к двери. Он открыл запор и резко потянул ручку на себя.

— Иди-ка ты к чертовой матери, — прорычал он.

Первое, что он увидел, были белки вытаращенных глаз. Затем темнокожие небритые лица, металлические зубы, толстые солдатские шапки, испачканные армейские куртки. Четверо здоровенных мужиков стояли плечом к плечу, с «Калашниковыми» через плечо, с гранатами и патронными магазинами, висевшими на их внушительных животах. На уровне пояса он заметил мальчишку лет десяти или около того. На голове была тюбетейка.

Поляков соображал быстрее, чем боевики, и успел захлопнуть дверь. Сердце колотилось, голова закружилась. Были ли это просто бандюги или здесь назревало что-то более серьезное? Они выглядели как те, что в Ташкенте или Хиве. Если они узнали о пассажире с местом В 2 в вагоне 4, то как? Резкий запах пряностей и потных тел наполнил воздух. Несомненно, совершилось предательство. Это были узбеки.

Поляков знал, что нет смысла дергать за стоп-кран. Боевики, вероятно, схватили блондинку-проводницу и заставили ее перекрыть проход в другие вагоны. Он слышал рассказы о безжалостных грабителях в поездах, идущих в Центральную Азию. Если уж они оказались внутри, то хватали все, что попадалось на глаза: деньги, часы, радиоприемники, любую электронику, башмаки, одежду, провизию. Все, что имеет цену и что можно продать фарцовщикам — обитателям черных рынков в крупных городах.

Эти люди снаружи старались плечами вышибить дверь. Внутри же Поляков судорожно собирал ружье Драгунова. Он не стал прикреплять телескопический прицел и снайперские приспособления — в таком тесном помещении они были не нужны. Следовало скорее зарядить ружье патронами.

Когда он завершал сборку, облицовка двери стала разлетаться на куски. Затем полоска у замка дала первую трещину.

Опыт и подготовка Полякова ему не изменили. Не больше тридцати секунд понадобилось ему, и он стоял уже с «драгуновым» в руках, газовая канистра на месте и десять патронов в магазине. Курок взведен. Палец на крючке.

Он слышал тяжелое дыхание боевиков и видел, что дверь содрогается под ударами. Но замок и задвижка все еще держались. И тут последовало зловещее затишье.

У него затуманило глаза и наступила внезапная тошнота, которая сразу же выбила Полякова из колеи. Затем возникли слабость, затрудненное дыхание и ломота в глазах. Он пытался твердо держать «драгунова», но руки и ноги не повиновались. Он заметил наконечник шланга, просунутый через вентиляционное отверстие над дверью, ощутил знакомый сладкий и тяжелый запах, наполнивший купе.

Поляков не мог ни с чем спутать отчетливую острую вонь и действие хлороформа. Он последний раз ощущал его в Кунцеве, перед операцией. Это происходило после возвращения из Зарафшана.

Он бросился к окну, но потерял сознание — и свалился на ковровую грязную дорожку. «Драгунов» упал рядом.

Боевики подождали несколько минут, затем поочередно приложили уши к двери. Ничего не услышав, один выволок проводницу из ее помещения, зажал рот и грубо подтолкнул, чтобы она открыла дверь купе Полякова. Но та оказалась блокированной чем-то тяжелым. Возможно, телом упавшего пассажира.

Четверо говорили по-узбекски.

— Сколько времени? — спросил старший.

— Половина девятого, — сказал один.

— Где сейчас поезд?

— Пятьдесят минут назад проехали Коломну. Теперь мы недалеко от Рязани.

Старший высказал удовлетворение.

— Никаких ограблений. Полная дисциплина, — предупредил он своих. — Таков приказ. Азимов заплатил нам, чтобы мы вернули Полякова в Москву. И больше ничего.

Увидев огорчение на лицах, главарь погрозил пальцем и прикоснулся к стволу «Макарова» в знак предупреждения.

Поезд начал замедлять ход. Номер два глянул на часы.

— Здесь назначена встреча, товарищи, — заявил он.

— Свет, — напомнил старший, — выключите свет в вагоне.

Мальчишка пробежал по коридору, взобрался на лесенку рядом с бойлером и вырубил рубильник.

В мерцающем свете аварийных ламп боевики покрепче зажали «Калашниковы» и сделали окончательный рывок к двери поляковского купе. Она немного поддалась и тотчас совершенно неожиданно разлетелась в куски 340 вслед за какофонией выстрелов изнутри. Двое узбеков вскрикнули. Они упали на пол, пятна крови залили коридорный проход.

Главарь банды отскочил, отодвинув окровавленные и изрешеченные тела товарищей. Порыв морозного воздуха приподнял коридорные занавески и шевельнул края одежды мертвых. Старший ругнулся. Потихоньку он обратился к Аллаху за помощью. Где же Поляков?

Лидер вытащил вперед мальчишку в тюбетейке и зашептал ему на ухо. Мальчонка встал на колени, затем лег на пол. В полутьме мальчишка продвигался на животе, пока не прильнул глазами к нижней части дверной рамы так, что мог заглянуть. Послышалось клацанье металла — очевидно, в ружье вставлялась вторая обойма.