Петля Бороды - [3]

Он попросил лист бумаги, ручку и написал дочери: "Света, прошу тебя, отдай облигации, которые я у тебя оставил, кажется, на 4 тысячи рублей, а также деньги, которые мама положила на сберегательную книжку н сумме 4 тысяч рублей. За меня не волнуйся. Я здоров..."

Весь его вид как будто говорил: мол, был грех, занимался разными нехорошими делами, в чем чистосердечно раскаиваюсь. Признался, назвал соучастников, даже деньги вернул - все, до копеечки. Что еще от меня нужно?

Но далеко не таким простачком был Борис Ефимович, каким казался. Хитрый, ловкий - он и здесь торговал, по порциям выдавал показания. Все еще надеялся: а вдруг выпутается. К тому же была уверенность: Борода обязательно постарается закрыть дело, у него такие связи. Поэтому и Гринблат, и его соучастник, как могли, отводили подозрение от руководителя подпольного синдиката. Матвей Захарович пока оставался на свободе, хоть тучи над его головой сгущались с каждым днем.

Собрав достаточное количество улик, следователь КГБ Глазков 3 марта предъявил Гринблату постановление о привлечении его в качестве обвиняемого. Начался новый виток следствия. В тот же день подследственный признался, что лично он присвоил около 15 тысяч рублей. Часть похищенных средств жена спрятала у своих знакомых. Но это была полуправда. Чего только стоит его записка к жене от 16 марта: "Поля, прошу тебя убедительно все свертки с деньгами и сберегательными книжками, все, что находится на хранении у Гилюсиной Ольги, отдай органам следствия. Пусть моя будет чистой душа, что незаконно нажитые деньги все отдал".

Однако от такого "откровения", трогательных и чистосердечных слов признания слезы умиления на глазах у следователя не появились. К тому времени стало известно, что на счету шайки сотни тысяч рублей похищенных средств, да и у самого Бориса Ефимовича их несколько десятков тысяч. Уже на допросе 31 марта он вынужден был признаться, что около 20 тысяч рублей денег передал на хранение родственникам в Харьков. Затем потянулась цепь новых признаний, соответственно расширилась и география их хранения: Ленинград, Москва... Всего же под нажимом неопровержимых улик Гринблату пришлось вернуть государству свыше 80 тысяч рублей.

Точно был разработан и механизм хищения. Вот как об этом рассказывал Гринблат на допросе 18 марта:

- Излишки получались в итоге переборки фруктов. Значительную часть гнилых яблок после их списания мы с Рыжиком отправляли на переработку. Из них изготовляли яблочное пюре. Только в результате этой операции ежегодно имели около 10 тонн неучтенной продукции. Затем на излишки составляли фиктивные ведомости, в которых указывалось, что именно такое количество фруктов было закуплено у населения. "Навар" - примерно 3,5 тысячи рублей. Эти деньги с помощью кассира Якова Гузикова брали и делили между собой.

Всплыло немало прежних махинаций, о которых Гринблат уже начал забывать. Пришлось вспомнить.

В частности, следователь напомнил ему показания заготовителя Исаака Бельковского о том, что еще в 1957 году они вместе занимались подобными махинациями.

- Кажется, в том году Оршанская районная заготовительная контора арендовала сад в колхозе "Коминтерн", - вздохнул Борис Ефимович. - Тогда на склад ко мне поступило несколько тонн неучтенных яблок. Мы их реализовали. Часть денег передали председателю райпотребсоюза, часть председателю колхоза, остальные поделили между собой.

Пришлось следователю уточнять, чего и сколько было украдено, приводить показания Бельковского, где тот утверждал, что из принятых тогда на склад 339,5 тонны яблок оприходовали меньше. В то же время 54,5 тонны продукции пошло "налево". В итоге этой операции се участники получили по 50 тысяч рублей наличными.

Не хочется, ох как не хочется Гринблату признаваться в старых грехах. Он выкручивается ссылается на давность, забывчивость

- Возможно, и так, - пожимает плечами. - К сожалению, теперь я не могу точно вспомнить сколько было реализовано тех излишков и сколько денег мы тогда получили.

- А что можете сказать о ваших совместных более поздних махинациях? - задает очередной вопрос следователь. - Взять, к примеру, сухофрукты...

- Это было где-то в самом начале лета 1967 года, - заговорил Борис Ефимович. - Заготовитель Исаак Бельковский закупил на Украине 4,5-5 тонн сухофруктов. Я принял их на склад, выписал квитанцию. Не знаю, по какой цене покупал там эти фрукты Исаак Иосифович, но мне сказал, что по 80 копеек за килограмм. Одновременно выписал расходные накладные на продажу сухофруктов в магазины Погуляевского сельпо и передал их заведующему торгом Ивану Сотникову, который получил под отчет определенную сумму денег.

Но эти сухофрукты остались лежать у меня на складе. Более того, Сотников или Бельковский составили фиктивные закупочные ведомости на выдуманных лиц, у которых будто бы и закупили сухофрукты, но уже по цене 1 рубль за килограмм. Эта в общем несложная операция принесла около 1000 рублей.

Особенно в широких масштабах велась заготовка овощей и фруктов за пределами республики. Куда только не выезжали гонцы из Орши: на Украину, в республики Закавказья... С пустыми руками не возвращались, везде у них были свои люди.