Петкана - [27]
СВЯТАЯ МАРИЯ ЕГИПЕТСКАЯ
Меня, грешную и недостойную, святые Силы небесные послали за тем, чтобы призвать ее. Чтобы возвестить ей волю Божию. И сопровождать в пути.
Впервые я увидела ее перед церковью Честного Креста Господня в Иерусалиме. На коленях пред изображением Пресвятой Богородицы. Она истово молилась. Как и я пять веков тому назад, когда отреклась от прежней греховной жизни и вступила на путь искупления.
Ей в искуплении не было нужды. Она вся была чиста, как и ее любовь к Господу. Но она хотела только в этой любви жить. И потому молилась: «Ты видишь душу мою и все, что творится в ней. Видишь мое сердце. Видишь даже то, чего не знаю я сама. То, что есть во мне и о чем я даже не подозреваю. Прошу Тебя, смилуйся! Укажи мне дорогу, так чтоб мне не ошибиться!» Так молилась она, и слезы струились из очей ее.
То была дивная душа!
После я встретила ее на Иордане. Иоанн тоже был там. Он часто посещает место, где когда-то крестил Господа. Неусыпно охраняет покой паломников и скорбит, что мало кому из них дано его видеть. Ибо немного таких, кто способен смотреть духовными очами.
Параскева видела его. И когда поняла, кто это, ее объял священный трепет.
Меня же она узнала только тогда, когда я явилась ей во сне. Ибо во сне легче всего видеть и разуметь. Она сразу же протянула мне свою руку с любовью и доверием. Она, не знавшая и тени греха, — мне, грешнице! А ведь наверняка знала историю моей жизни. Ибо с тех пор, как старец Зосима из Иорданской обители поведал ее своей братии, историю эту знает весь христианский мир.
Рассказ обо мне — это рассказ о грехе, стыде и раскаянье. Нелегко мне было исповедать мой грех. Но надо было смыть гнусную нечистоту с души, дабы чистой предстала она пред Богом. Людям же полезно послушать повесть сию, дабы послужила она им к духовной пользе.
Мне было двенадцать лет, когда я покинула родительский дом и ушла в Александрию, где сделалась блудницей. Причем блудницей самого худшего рода. Я продавала свое тело больше из похоти, чем ради денег. Ради наслаждения самим пороком, а не ради стяжания земных благ. Те же песни, что я распевала, и речи, что произносила в пылу своего безумия и разврата, я просто не смею вспоминать.
Так прожила я целых восемнадцать лет, палимая нечистым пламенем блуда. Однажды услыхала я, что множество паломников направляется в Иерусалим, дабы в праздник Крестовоздвиженья поклониться Честному и Животворящему Кресту Господню. «Сколько мужчин соберется в одном месте, — подумала я, — то-то радости будет моему телу!»
Я легко отыскала людей, которые провели меня на корабль, привлеченные бесстыдством моих речей. Свои обещания, данные им, я сдержала полностью. И даже с лихвой. На корабле и позднее, в Иерусалиме, вплоть до самого дня праздника, для многих из них я стала наставницей в самых грязных и отвратительных наслаждениях, какие только способен измыслить развращенный человеческий ум.
В сам день Крестовоздвиженья я отправилась в церковь. Без всякой мысли или желания, влекомая общей массой народа. Теперь-то я знаю, что то был зов Всевышнего. Милость, которой я не искала и которую точно уж не заслужила. Но не сказал ли Сам Господь, что Он приходит не к тем, кто заслуживает Его прихода, но к тем, кто нуждается в Нем.
Когда я подошла к церкви, какая-то сила остановила меня перед самыми дверьми. Я не поняла сей знак. Не уразумела, что это предупреждение. И продолжала толкать людей, пытаясь протиснуться внутрь храма. Больше из раздражения и упрямства, нежели из стремления увидеть Честной Крест. раздосадованная неудачей, я пыталась войти в храм снова и снова, однако у самого входа невидимая сила вновь и вновь отбрасывала меня назад. Наконец все люди вошли в церковь, и только я одна осталась снаружи.
Долго стояла я в преддверии храма. Поначалу в смятении. А после уже и в великом страхе. И тем не менее все еще не осознавала до конца, что же это было со мной. Пока не ощутила на себе чей-то взгляд. Как будто зов из глубины сердца. Я подняла голову — и увидела изображение Матери Божией. Перед Ее скорбным взором с меня словно спала мрачная пелена. Я узрела себя такой, какой меня видела Она. Жалкая несчастная душа, погрязшая в смрадной трясине порока и потому недостойная войти в дом Божий!
Никогда прежде не случалось мне пережить ничего более страшного! Ни разу еще не испытала я подобной боли — я, привыкшая к грубости и побоям, к жизни нечистой и жестокой. Равно как и большего стыда — я, давно потерявшая всякий стыд.
В отчаянии пала я на землю перед Царицей Небесной. Своими руками развратницы рвала я на себе грешные волосы, бия себя в блудную грудь. Слезы потоком лились из глаз моих, смывая румяна с лица и многолетнюю нечистоту с сердца, которое лишь сейчас осознало наконец свою страшную греховность.
«Матерь Божия, — рыдала я, — Твой Сын пришел на землю, чтобы научить нас прощать друг друга. Он прощал и миловал раскаявшихся грешников, подобных мне. Одну такую покаявшуюся блудницу Он допустил до Себя и позволил ей омыть слезами Свои пречистые ноги и отереть их власами своими. Молю Тебя, Матерь Божия! Прости и Ты меня! Ради Твоего Сына! Позволь мне увидеть и облобызать Честной Крест, на котором Он был распят. Когда же я выйду снова из дома Божия, то отправлюсь в путь дорогою покаяния. Туда, куда Ты Сама назначишь мне идти».
