Петербургский фольклор с финско-шведским акцентом, или Почем фунт лиха в Северной столице - [82]

Репрессии в полном смысле этого слова против финнов при Советской власти начались в конце 1920-х – начале 1930-х годов, когда под видом борьбы с так называемым «кулацким элементом» зачищалась 10-километровая зона вдоль границы с «Бело-Финляндией». В основном эта борьба сводилась к выселению «неблагонадежных финнов».

В 1936 году зона «зачистки» составляла уже 22 км. Оставшихся невыселенных финнов депортировали сначала «в связи с обстоятельствами военного времени», затем – без всяких объяснений как «политически неблагонадёжных».

Официально первая массовая этническая депортация ингерманландского населения была проведена по постановлению бюро Ленинградского обкома ВКП(б) от 4 марта 1935 года «О выселении финского населения из приграничной полосы» с целью безопасности Ленинграда.

В ходе её депортировали около 30 тысяч финнов-ингерманландцев. Следующую акцию по выселению финнов провели в 1942 году. По данным НКВД, тогда депортировали около 28 тысяч ингерманландских финнов. И наконец, 7 мая 1947 года Совет министров СССР издает распоряжение, на основании которого Леноблсовет спешно принимает решение: «Об удалении из Ленинградской области лиц финской национальности и ингерманландцев». Вот характерный фрагмент выступления председателя Исполкома Леноблсовета И. С. Харитонова от 6 июля 1948 года: «Правительство к нам предъявило серьёзные требования по качественному отбору людей. Мы имеем указание со стороны Центрального Комитета партии, если хотите, лично товарища Сталина, чтобы районы Ленинградской области были заселены прежде всего русским населением».

Последней депортации предшествовало закрытие в 1944 году существовавшей с 1922 года российской организации ингерманландских финнов «Инкерин Лиитто» (Inkerin Liitto), или Инерманландского союза.

Свидетельства исключительно репрессивного характера проведения массовых депортаций можно приводить бесконечно. Ограничимся только несколькими. Так, по свидетельству Н. Гладуш, из Куйвозовского национального финского района «в один день за двадцать четыре часа было выслано более 22 тысяч человек, в итоге опустело не менее ста деревень». И. А. Богданов в книге «Лахта. Ольгино. Лисий Нос» приводит рассказ старожила о том, как в ноябре 1941 года из посёлка Лахта выселяли всех жителей, «кто имел нерусские фамилии». На сборы и отъезд давали 48 часов. Накануне местных жителей предупредили об этой операции по финскому радио. По воспоминаниям старожилов, на это моментально отреагировало советское радио, во всеуслышание цинично заявив: «Ложь, финны – наша гордость».

В. А. Яковлев

Из известных персонажей петербургской истории, семьи которых хранят в своих биографиях память о тех временах, можно назвать губернатора Петербурга Владимира Анатольевича Яковлева. Он родился в Якутии, в городе Олекминске. Его мать, Ляхитнен Хильма Андреевна, уроженка села Лимузи Ораниенбаумского района Ленинградской области, чтобы спасти сына от возможных репрессий в будущем, записала его русским. Даже после того как Яковлев стал губернатором Петербурга, во всех официальных справочниках вопрос о национальной принадлежности его матери и репрессиях против неё стыдливо обходили молчанием. Писали, что она была «коренной ленинградкой», которая находилась в Олекминске в эвакуации. Но уже после своего переизбрания на второй срок на одной из пресс-конференций Владимир Анатольевич признался, что его семью отправили в ссылку за неблагонадёжные финно-угорские корни.

После возвращения из ссылки Хильма Андреевна стала ревностной прихожанкой ингерманландского прихода в Мартышкине, бывшем историческом районе Ораниенбаума. Напомним читателям, что на старинных шведских и финских картах Мартышкино известно под названиями Tyris, Tyrö (Тюрё). Этимология топонима «Мартышкино» более позднего происхождения. Оно восходит к фольклорному прозвищу птицы чайки «мартыш», или «мартышка». Топоним «Мартышкино» находится в одном ряду с такими названиями прибрежных посёлков, как Чайка или Лебяжье. Здесь, на берегу Финского залива, эти перелётные птицы прерывали свой полёт и останавливались на короткий отдых.

Петербуржцам Яковлев запомнился тем, что его первым административным актом стало изменение статуса руководителя города. Вместо европейской должности мэра в Петербурге появился евроазиатский административный пост губернатора. Фольклор отозвался прозвищем, надолго приклеившемуся к новому губернатору. Кроме прозвища «Яша», он получил второе имя: «Сантехник Яковлев». А когда в рамках подготовки к чемпионату мира по хоккею 2000 года на петербургских улицах развесили огромные постеры с изображением нового, только что построенного Ледового дворца и рогатого лося с клюшкой и подписью:

«Под контролем губернатора», Яковлеву присвоили новые прозвища: «Лось» и «Сохатый». Родился анекдот: «По шоссе мчится машина. Вдруг ни с того ни с сего врезается в березу. Подходит гаишник: „Что же ты… На прямой пустынной дороге… Выпил, что ли?..“ – „Да что ты! Просто увидел морду лося на щите. Рассмеялся… Вот руль и не удержал“».

Идеологическая и пропагандистская поддержка нового губернатора была организована так грубо, что за его успехи и достижения выдавались даже те проекты, осуществление которых начиналось задолго до его прихода к власти, или те, что финансировались и полностью реализовывались федеральными властями. В городском фольклоре этому явлению посвящены две расхожие строчки: