Петербургский фольклор с финско-шведским акцентом, или Почем фунт лиха в Северной столице - [6]

Фольклору известны и другие так называемые «акустические камни» на территории Ингерманландии. Один такой камень до революции находился в деревне Ильеши Волосовского района. Его называли «Пустой камень». При ударе по нему он звучал, как будто был пустотелым.

Сравнительно недавно в Карелии был обнаружен «Поющий камень». По легенде, этот валун поставлен древними карелами таким образом, чтобы днём и ночью он «пел разными мелодиями». В старину считалось, что этот «камень обладает лечебными и магическими свойствами».

Недалеко от Красного Села сохранился расколотый ударом молнии на три части огромный камень, известный в народе как Укко-киви (Укко – финно-угорский бог, киви по-фински – камень). Недавно на камне появилось современное изображение ингерманландского флага, будто бы нарисованное кем-то из последователей церкви Ингрии. У камня есть и второе название – Петров камень. По одним местным преданиям, так камень назван в честь Петра I, по другим – в память о Петровом дне. Возле камня и поныне финны отмечают Юханус, или Иванов день, – праздник летнего солнцестояния, который ежегодно приходится на 24 июня.

По дороге к современному посёлку имени Володарского, в зарослях некошеной травы, можно обнаружить Камень-Пятницу, по-видимому, связанный с культом весьма почитаемой святой, бабьей заступницей Параскевой-Пятницей. На камне небольшое треугольное углубление с дождевой водой. Говорят, что вода эта не иссякает. До революции прямо на камне стояла часовня, разрушенная при Советской власти. Старые люди рассказывают, что до революции к часовне совершались многокилометровые крестные ходы. В своё время при раскопках вокруг камня обнаружили старинные монеты и древнюю керамику, что свидетельствует о «почитании этого камня сотни, а может быть, и тысячи лет».

Иногда в фольклоре камень приобретал совершенно конкретные сакральные формы. Так, в Волховском районе бытует предание о приплывшем на льдине чудотворном каменном кресте.

2

Напоминанием о языческом поклонении камням финно-угорскими племенами может служить и легенда о пушкинском замысле поэмы «Руслан и Людмила». Известно, что среди жителей Старого Петергофа бытует удивительное предание о необыкновенном валуне, с незапамятных времён намертво вросшем в землю. В своё время какой-то неизвестный умелец превратил этот памятник ледникового периода в человеческую голову – некий символ вечной мудрости и невозмутимого покоя. В народе этот валун получил несколько прозвищ, в том числе «Голова», «Старик», «Адам». Как утверждают обыватели, каменная голова постепенно уходит в землю, становится всё меньше и меньше, но происходит это так неуловимо медленно, а голова столь велика, что жители полны несокрушимой уверенности, что их городу ничто не угрожает, пока эта чудесная скульптура видна над поверхностью земли.

Говорят, во время одного из посещений Пушкиным Старого Петергофа около этой легендарной головы и родился замысел поэмы «Руслан и Людмила». Причём не только замысел, но и образ старого доброго волшебника с говорящим именем Финн.

Сделаем небольшое отступление. Считается, что первая законченная поэма Пушкина «Руслан и Людмила» – это «волшебная сказка, вдохновлённая русскими былинами». Это правда. Но вся ли правда? Поэма написана в 1818–1820 годах. Но сам Пушкин утверждал, что замысел поэмы и первые черновые наброски относятся ещё к лицейскому периоду его жизни. А это время особенно острого интереса русской общественности к Финляндии, которая совсем недавно, в 1809 году, была присоединена к России. О том, что имя Финн не просто имя, а знак этнической принадлежности, говорит он сам в беседе с Русланом:

…Любезный сын,

Уж я забыл отчизны дальной

Угрюмый край.

Природный финн,

В долинах, нам одним известных,

Гоняя стадо сёл окрестных,

В беспечной юности я знал

Одни дремучие дубравы,

Ручьи, пещеры наших скал

Да дикой бедности забавы.

И не только он является «природным финном», но и красавица Наина, в которую в юности старик был влюблен, судя по этимологии её имени, финка. В переводе с финского Наина (Nainen) значит «женщина».

К «финской» теме Пушкин обращался не раз. Так, в 1822 году он пишет балладу «Песнь о вещем Олеге». Мало того что Пушкин обращается к легенде, извлечённой из Новгородской первой летописи, согласно которой Олег умирает от укуса змеи не где-нибудь, а на севере, в Старой Ладоге, в местах, издревле обитаемых финно-угорскими племенами, так он ещё всячески подчеркивает это обстоятельство. Так, обращаясь за пророчеством о собственной судьбе к жрецу, Олег называет его кудесником: «Скажи мне, кудесник, любимец богов, что сбудется в жизни со мною?».

А кудесники – это не кто иные, как финские жрецы, колдующие при помощи бубна, или, по-фински, «кудеса». И, как пишет об этом Д. Л. Спивак, «со славянскими волхвами ни при каком условии их не спутал бы».

Важно и то, что после смерти первого призванного на Русь варяга, основателя Новгородского княжества Рюрика, Олег получил власть над новгородскими землями как регент его малолетнего сына, Игоря. Захватив Киев, он перенёс туда свою столицу, объединив тем самым два славянских центра. Неслучайно наряду с Рюриком историки рассматривают и князя Олега в качестве основателя Древнерусского государства. Фольклор Старой Ладоги старательно поддерживает этот миф. Так, ладожане искренне верят в легенду о посещении Ладоги апостолом Андреем Первозванным в I веке. Поэтому будто бы «от избытка щедрости благодатной» в «одном небольшом местечке» появилось аж (!) семь монастырей и около двадцати храмов. С подобной старинной финской легендой об Андрее Первозванном, в связи с появлением в будущем стольного города Петербурга, мы ещё встретимся.