Петербургские женщины XVIII века - [36]

В. И. Якоби. Ледяной дом. 1872 г.

Несомненно, самой известной забавой императрицы была знаменитая свадьба в «Ледяном доме» двух шутов — 50-летнего князя Голицына и любимицы императрицы, уродливой калмычки Анны Бужениновой, получившей свою фамилию в честь своего любимого блюда. Для участия в свадебных торжествах со всех концов страны были выписаны представители разных национальностей обоего пола: русские, татары, мордвины, чуваши и т. д. Им полагалось нарядиться в свои национальные одежды, играть на музыкальных инструментах и танцевать национальные танцы. Шествие открывали «молодые», красовавшиеся в большой железной клетке, поставленной на слоне. По приказу Анны Иоанновны на Неве выстроили ледяной дом, в котором все — стены, двери, окна, мебель, посуда — было сделано изо льда. Здесь и справляли свадебное торжество. Горело множество свечей в ледяных подсвечниках, и даже брачное ложе для «молодых» было устроено на ледяной кровати. Отряд солдат до утра не выпускал несчастных жениха и невесту из ледяного дома. Так впечатляющая демонстрация могущества и богатств России соединилась с не менее впечатляющей демонстрацией жестокости и равнодушия императрицы и ее придворных. Однако современники этого, кажется, не заметили.

Анна Леопольдовна

Старшей дочерью Прасковьи была Екатерина Ивановна, или, как ее ласково звала мать, «свет-Катюшка». В отличие от замкнутой Анны «свет-Катюшка» выросла живой, общительной и немного легкомысленной девушкой, обожавшей танцы, катания и прочее веселье. Ей сильно досаждала полнота, и, по рекомендации Петра, она пыталась поститься и ограничить себя во сне, но смогла продержаться лишь несколько дней.

В январе 1716 года Петр выдал «свет-Катюшку» за герцога Мекленбургского. Говорили, что свадьба получилась не совсем добровольной: герцог хотел жениться на Анне и присоединить к своим владениям герцогство Курляндское. Однако Петр настоял на том, чтобы невестой стала Екатерина, и герцогу пришлось подчиниться. Пикантная подробность: в то время как герцог сватался к царской племяннице, еще жива была его первая супруга, немка София-Гедвига, рожденная принцесса Нассау-Фрисландская, с которой он даже не успел развестись, но уже выгнал из дворца, так как они решительно «не сошлись характерами». Неудивительно, что семейная жизнь у герцогини не задалась.

Царица Прасковья Федоровна жаловалась Екатерине Алексеевне на зятя: «Прошу у вас, государыня, милости, — она писала 23 апреля 1721 года, — побей челом царскому величеству о дочери моей, Катюшке, чтоб в печалех ее не оставил в своей милости; также и ты, свет мой, матушка моя невестушка, пожалуй, не оставь в таких ее несносных печалех. Ежели велит Бог видеть В. В-ство, и я сама донесу о печалех ее. И приказывала она ко мне на словах, что и животу своему не рада, приказывала так, чтоб для ее бедства умилосердился царское величество и повелел бы быть к себе…».

«…Сердечно (об этом) соболезную, — отвечал Петр, извещенный о бедах племянницы, — но не знаю, чем помочь? Ибо ежели бы муж ваш слушался моего совета, ничего б сего не было; а ныне допустил до такой крайности, что уже делать стало нечего. Однако ж прошу не печалиться; по времени Бог исправит, и мы будем делать сколько возможно».

Однако в должное время герцогиня известила Екатерину Алексеевну: «Примаю смелость я, государыня тетушка, В. В-ству о себе донесть: милостию Божиею я обеременила, уже есть половина. И при сем просит мой супруг, тако же и я: да не оставлены мы будем у государя дядюшки, тако же и у вас, государыня тетушка, в неотменной милости. А мой супруг, тако же и я, и с предбудущим, что нам Бог даст, покамест живы мы, В. В-ству от всего нашего сердца слуги будем государю дядюшке, также и вам, государыня тетушка, и государю братцу царевичу Петру Петровичу, и государыням сестрицам: царевне Анне Петровне, царевне Елисавете Петровне.

А прежде половины (беременности) писать я не посмела до В. В-ства, ибо я подлинно не знала. Прежде сего такоже надеялася быть, однако же тогда было неправда; а ныне за помощию Божиею уже прямо узнала и приняла смелость писать до вас, государыня тетушка, и до государя дядюшки, и надеюся в половине „ноемврии“ (ноября) быть, еже Бог соизволит».

7 декабря 1718 года Екатерина Ивановна родила дочь Елизавету Екатерину Христину.

Когда девочка немного подросла, Прасковья Федоровна стала посылать ей трогательные письма: «Друг мой сердечный внучка, здравствуй с батюшкою и с матушкой! Пиши ко мне о своем здоровьи, и про батюшкино, и про матушкино здоровье своею ручкою. Да поцелуй за меня батюшку и матушку: батюшку в правой глазок, а матушку в левой. Да посылаю я тебе свои глаза старые, уже чуть видят свет; бабушка твоя старенькая хочет тебя, внучку маленькую, видеть».

«Внучка, свет мой! — пишет бабушка в другой грамотке. — Желаю я тебе, друг мой сердечный, всякого блага от всего моего сердца; да хочетца, хочетца, хочетца тебя, друг мой внучка, мне бабушке старенькой, видеть тебя маленькую и подружиться с тобою: старая с малой очень живут дружно, а мне с тобою о некаких нуждах, самых тайных, подумать и переговорить (нужно)…»