Петербург-нуар - [27]

На небе было тихо. Она усмехнулась и открыла глаза. Из города нужно двигать прямо сейчас. На полученные бабки можно джусовать целых полгода — до новых выборов.

Где-нибудь на Дальнем Востоке. Или в Костроме. Я мечтала путешествовать всю свою нищую жизнь — до. О чем я мечтаю после? Да пошли вы к черту.

Справка: каждый зарабатывает, как может.

Работа должна доставлять удовольствие.

Часть II ВОДЯНАЯ МОГИЛА

Наталья Курчатова Ксения Венглинская ОСЛИНАЯ ШКУРА

Рыбацкое

…История эта началась тогда, когда Колян, что жил в красном кирпичном доме под самым Вантовым мостом, узнал о том, что белокурая бродяжка у метро «Рыбацкое», где тусуются в основном безработные чурки, цыгане и барыги, — его родная дочь Шура.

Колян, если кто не знает, в молодости был королем районной голытьбы. Потом какими-то правдами-неправдами, через наследство или прихватом, стал он хозяином небольшого строения на самом берегу Невы, там, где она, еще не стесненная гранитными набережными, свободно течет меж берегов, заросших сорным ивняком, тополями и горами пивных банок, оставшихся от вольных пикников местного пролетариата. Когда-то на этом месте стояло село Рыбацкое, жителям которого дарована была императрицей Екатериной Великой благодарственная стела — за то, что добровольно дали рекрутов в один из шведских походов. Весь район так и называется до сих пор — Рыбацкое.

Красный домик Коляна — одно из немногих строений, уцелевших на берегу во время возведения нового Вантового моста. В отличие от старых мостов, просвет его таков, что позволяет проходить речным судам, поэтому Вантовый никогда не разводится. Также он соединен развязками с кольцевой автодорогой и проспектом Обуховской Обороны и представляет собой основу целой транспортной системы. И еще — он очень красив на рассвете, когда с востока, со стороны Ладожского озера-моря, плывут пушистые персиковые облака; да и когда не плывут — тоже ничего.

Красный кирпичный домик Коляна, прилепившийся на береговом склоне, до сих пор смотрит в гибкое, пружинящее под транспортным потоком брюхо Вантового моста, а также одним из первых в городе встречает баржи, идущие в залив с Ладоги, летним вечером выстраивающиеся в очередь на проход по реке.

С тех пор как увидел Шуру среди чумазых таджиков и цыганят, Колян, считай, заболел. Дело в том, что жену свою (да и была ли она ему женой? Вряд ли!) Колян не видел уже много лет и с полным основанием считал умершей. Скорее всего, так оно и было — так, да не совсем. Коля с Настей сошлись еще в отрочестве — ей было едва пятнадцать, ему оставалось полгода до армии. По молодой дурости Настя вскоре залетела; мать ее и бабка гнали его с порога, про ребенка сказали — изведут. Вскоре после этого Колян пошел по призыву, и вот ведь везение — на войну не попал, но служил в ЮФО, с теми же черными, которых бивал на раёне. Ну, тут уж и ему досталось, огреб по не балуйся, вернулся, считай, инвалидом, с усохшей левой, потому как гнуться под дагов не хотел.

Вернулся — справился о Насте, конечно. Кореша сказали, что после того, как забрали его, она вскоре заторчала и сгорела в героиновом бреду. Погибла от передоза. Сдохла в канаве. Мыкалась по хатам, под любого ложилась за дозу. Обычная сказка в этих краях.

Колян горевал недолго — чего там, бабы будут еще, а жить как-то надо. Шоферил, в бригаде шестерил, много чего испробовал, и вот к тридцати годам оказался владельцем небольшого краснокирпичного домика и своего бизнеса.

А тут — Шура. Мелькнула, как видение — худенький подросток с чумазыми коленками, в обрезанных джинсах и светлой короне волос. Волосы как у матери — льняные кучеряшки, редкая по нынешним временам масть. Так и увидел Николай свою пятнадцатилетнюю Настьку!

Подошел к тетке Алле, цыганке, которая травой барыжит у метро и знает всех.

— Чья, — говорит.

— Так это, — отвечает, — Настены дочь, той, что на инвалидном заводе работает.

У него так и пересох рот.

— Где, — говорит, — найти ту Настю.

— Адрес не скажу, — лукавит Алка, — но подойди-ка ты, мил Колян, в пятницу к общаге бывшей ткацкого училища — там на проходной спирт продают, там Настена всегда на выходные по дешевке затаривается.

Все тут понял Колян, но в пятницу все же пошел к общаге — это такой дом желтый, с окошками узкими, видимо, чтобы ткачихи, толстые от доли своей, не спрыгнули. У проходной уже начинался парад уродов. Тонкой, с льняными кучеряшками Насти, конечно же, не было среди них.

— Настя! — наудачу крикнул Колян.

В очереди произошло шевеление. Худая бабка с лицом синюшным, как зимняя луна, хрипло каркнула ему:

— Чаво?..

Кинул Колян оземь скомканную пачку сигарет и зашагал к себе, под Вантовый мост.

Ничего теперь не осталось ему, кроме детки. Заперся он тогда на два дня в кирпичном домике, что встречает суда на Неве заперся с лучшим своим другом — псом Вольдемаром и секретаршей Зоенькой, что носила ему виски «Джек Дэниелс» и ветчину на ржаном хлебе. И отрядил верных своих нукеров — узбека Арифа и получечена Романа следить за тусой беспризорников у метро.

Яркий воздушный шарик, алое надувное сердечко в руках бродяжки… С Днем святого Валентина вроде бы не поздравляют летом? Да и день рождения у нее нескоро.