Пьесы - [2]

. Да, я герой тыла. (Заключительный удар, от которого трясется комната.) Эх!

В комнате стало сразу темно.

Теперь до конца войны здесь не будет дневного света. Двадцатое ноября тысяча девятьсот сорок один. Мурманск. До востребования. (Зажигает карманный фонарик, соскакивает на пол.) Где у вас тут световая точка?

С а ш е н ь к а. На столе.

Сергеев включает настольную лампу.

Теперь здесь будет всегда вечер.

С е р г е е в. А сверх досок мы прибьем фанеру. (Берет в углу лист фанеры.)

С а ш е н ь к а. Теперь утром мы не увидим больше неба, облаков, флага на межрейсовой гостинице.

С е р г е е в. Я нарисую все на фанере, хочешь? (Прибивает фанеру.) Улица, прекрасная улица, и стройные дома, и палисадники перед ними, и каштаны, и клумба… Высокая арка, за которой лепной фонтан, широкие подъезды, дети играют и голубое с белыми облачками небо…. И всегда в этой комнате будет лето и весело. Хочешь?

С а ш е н ь к а. Ты художник?

С е р г е е в. Да, я художник. Я прекрасный художник. Надо написать книгу о том, каким мог бы стать художником человек, у которого не было времени. Великая книга!

С а ш е н ь к а. Ты писатель?

С е р г е е в. Да, я писатель. У меня недюжинный талант. Между прочим, у вас дымит печка. Неправильно выведена труба.

С а ш е н ь к а. Ты печник?

С е р г е е в (смеется). Да, я печник.

С а ш е н ь к а. А что ты делаешь на заводе?

С е р г е е в. Я инженер.

С а ш е н ь к а. Если я через пять минут услышу, что ты югославский король Петр Второй, я ни капли не удивлюсь. Как называется твой завод?

С е р г е е в. Энский.

С а ш е н ь к а. А как тебе туда звонить?

С е р г е е в. Там нет телефонов. Я сам приду к тебе.

С а ш е н ь к а. И опять пропадешь на месяц?

С е р г е е в. Нет, приду раньше. И тогда разрисую фанеру.

С а ш е н ь к а. Сними меня с окна.

С е р г е е в (берет ее на руки, она прижимается к чему). А куда поставить?

С а ш е н ь к а. На комод.

С е р г е е в (опускает ее на пол). Я приду дней через пятнадцать. Или двадцать. Но если я не приду через двадцать пять дней, я приду через тридцать. Так и знай. Не ходи, не разыскивай меня, ни у кого не спрашивай, дожидайся, и все.

С а ш е н ь к а. Я не верю, чтоб у человека была такая работа. И что он мог бы так редко приходить. Я забыла на окне топор.

С е р г е е в (подает ей). Вот!

С а ш е н ь к а. Я думала, ты опять возьмешь меня на руки и отнесешь к топору… Ты не должен уходить. Подожди папу.

С е р г е е в. Я очень хочу с ним познакомиться. Но уже поздно. У тебя есть его карточка?

С а ш е н ь к а. Нет, он не любит фотографироваться. Ты заметил, что сегодня в газете нет его фотографии? Из редакции двадцать раз приходили, но у нас нет.

С е р г е е в. Какой он, Егорушкин? Прославленный летчик-истребитель…

С а ш е н ь к а. Высокий. Как ты. Может быть, еще выше. Блондин. Широкий, плечистый.

С е р г е е в. Как я?

С а ш е н ь к а. Куда тебе! Когда он смеется или рассказывает что-нибудь смешное, все умирают от смеха. Он знает миллион разных историй.

С е р г е е в. Одной истории он все-таки не знает.

С а ш е н ь к а. Он убьет тебя, если узнает. Он очень смелый…

С е р г е е в. Я тоже смелый.

С а ш е н ь к а. Ты читал сегодня газету?

С е р г е е в. Да.

С а ш е н ь к а. И смеешь себя с ним сравнивать! Он самый храбрый человек в Советском Союзе. Тебе понравилась статья? Еще бы! Как я хочу, чтоб и о тебе когда-нибудь так написали! Сокол! Наша гордость! Даже не верится, что такую красивую статью написал Ведеркин. Думала, что это ни на что не способный человек.

С е р г е е в. Ведеркин — прекрасный летчик.

С а ш е н ь к а. Ну да, ведь это он познакомил меня с тобой. Про тебя он тоже сказал, что ты восходящее светило.

С е р г е е в. Я действительно восходящее светило.

С а ш е н ь к а. И ты и Паша Ведеркин — вы карлики перед отцом.

С е р г е е в. Он ведь не родной тебе?

С а ш е н ь к а. Нет, он женился на маме, когда мне было уже восемь лет. Он гораздо моложе мамы. Но я гораздо больше его люблю, чем маму. Только три месяца он здесь, это был его первый боевой вылет, и вот…

С е р г е е в. Передай, пожалуйста, это письмо Паше Ведеркину. А сама не читай.

С а ш е н ь к а. Не смей читать его писем, не смей о нем ни с кем разговаривать, не смей ему звонить. Окружен тайной с головы до ног. Может быть, ты действительно югославский король?

С е р г е е в. Да, я таинственный незнакомец. (Открывает чемодан.)

С а ш е н ь к а. Что у тебя там?

С е р г е е в. Консервы.

С а ш е н ь к а. Неправда, это радиопередатчик. Очевидно, немецкий, трофейный.

С е р г е е в. Да, трофейный. Дали на заводе. Просили дома починить.

С а ш е н ь к а. У тебя ведь нет дома, ты живешь на заводе.

С е р г е е в. Да, на заводе. Забыл. (Быстро.) Никому не говори, что у меня видела.

С а ш е н ь к а. Зачем ты раскрыл его?

С е р г е е в. Хотел подарить тебе кое-что. На память. (Вынимает из чемодана бумагу, свернутую в трубку, дает Сашеньке. Чемодан тщательно закрывает.) Возьми мой портрет. Вернее, автопортрет. Только никому не показывай.

С а ш е н ь к а. Похоже. Кто рисовал?

С е р г е е в (смеется). Автопортрет! Я сам и рисовал. С зеркала.

С а ш е н ь к а. Спасибо. (Прячет письмо и портрет под подушку.)