Пьесы - [29]

ЭЛЛИ. Вы не будете пить. Вы будете грезить. Мне нравится, когда вы грезите. Вам не нужно быть в мире действительности, когда мы с вами разговариваем.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Я слишком устал, чтобы сопротивляться. Или слишком слаб. Ведь я снова переживаю детство. Я вижу вас не такой, какая вы на самом деле. Я не могу припомнить, какой я на самом деле. Я не ощущаю ничего, кроме этого дурацкого чувства счастья, которого я боялся всю Мою жизнь; счастья, которое приходит, когда уходит жизнь; счастья уступать и грезить, вместо того чтобы сопротивляться и Действовать. Это сладость гниющего плода.

ЭЛЛИ. Вы боитесь этого почти так же, как я боялась расстаться с моими мечтами, боялась того, что мне придется что-то делать. Но теперь все это для меня уже кончено: все мои мечты пошли прахом. Я бы хотела выйти замуж за очень старого, очень богатого человека. Я бы с удовольствием вышла замуж за вас. Гораздо приятнее выйти за вас, чем за Менгена. Вы очень богатый?

КАПИТАН ШОТОВЕР. Нет, перебиваемся изо дня в день, Да у меня и жена есть, где-то на Ямайке. Чернокожая. Моя первая жена! Если только не умерла.

ЭЛЛИ. Какая жалость! Мне так хорошо с вами! (Берет его руку и почти бессознательным движением поглаживает ее.) Я уж думала, мне никогда не будет хорошо.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Почему?

ЭЛЛИ. Разве вы не знаете?

КАПИТАН ШОТОВЕР. Нет.

ЭЛЛИ. Сердце разбилось. Я влюбилась в Гектора, не зная, что он женат.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Сердце разбилось? Неужели же вы из числа тех, кто настолько довольствуется самим собой, что он может быть счастлив только тогда, когда судьба лишит его всего, даже надежды?

ЭЛЛИ (хватает его за руку). Да, похоже, что так. Вот я сейчас чувствую: нет ничего на свете, чего бы я не могла сделать, – потому что я ничего не хочу.

КАПИТАН ШОТОВЕР. Это и есть единственная настоящая сила. Это и есть гений человека. Лучше рома.

ЭЛЛИ (отбрасывает его руку). Рома! Ну зачем вы все испортили?

Из сада в дверь правого борта входят Гектор и Рэнделл.

ГЕКТОР. Прошу прощения. Мы думали, тут никого нет.

ЭЛЛИ (вставая). Это, надо полагать, означает, что вы хотите рассказать мистеру Рэнделлу историю с тигром. Идемте, капитан. Я хочу поговорить с отцом, и лучше вам быть при этом.

КАПИТАН ШОТОВЕР (поднимаясь). Глупости! Он уже лег спать.

ЭЛЛИ. Ага! Вот я вас и поймала. Настоящий мой отец лег спать. Но отец, которого вы мне выдумали, в кухне. И вы отлично знали это с самого начала. Идемте. (Тащит его в сад, к двери с левого борта.)

ГЕКТОР. Вот удивительная девчонка! Водит Старого Моряка за собой на цепочке, как комнатную собачку.

РЭНДЕЛЛ. Ну вот, теперь, когда они ушли, может быть, мы с вами потолкуем по-дружески?

Гектор садится на стул у чертежного стола, повернувшись лицом к Рэнделлу, который стоит, небрежно прислонившись к верстаку.

Я полагаю, мы можем быть вполне откровенны. Я имею в виду леди Эттеруорд.

ГЕКТОР. Вы можете говорить откровенно. А мне нечего сказать. Я ни разу ее не видел до сегодняшнего дня.

РЭНДЕЛЛ (выпрямляясь). Что? Ведь вы муж ее сестры?

ГЕКТОР. Ну, если уж на то пошло, так ведь вы – брат ее мужа.

РЭНДЕЛЛ. Но ведь вы с ней, невидимому, очень близки?

ГЕКТОР. Как и вы.

РЭНДЕЛЛ. Да. Но я с ней действительно близок. Я знаю ее уже много лет.

ГЕКТОР. Невидимому, ей понадобилось много лет для того, чтобы достичь с вами той короткости, которая со мной завязалась через пять минут.

РЭНДЕЛЛ (оскорбленный). Поистине, Ариадна – это предел. (Отходит, надутый, к окну.)

ГЕКТОР (хладнокровно). Она, как я уже говорил Гесионе, весьма предприимчивая женщина.

РЭНДЕЛЛ (оборачивается в возбуждении). Видите ли, Хэшебай, вы то, что женщины называют «красивый мужчина».

ГЕКТОР. В дни моего тщеславия я старался сохранить эту видимость. И Гесиона настаивает, чтобы я продолжал это сейчас. Она заставляет меня напяливать эти дурацкие штуки (показывает на арабский костюм), потому что ей кажется, что у меня нелепый вид во фраке.

РЭНДЕЛЛ. Вы отлично сохранились, дружище. Так вот уверяю вас, в моем отношении нет ни капли ревности.

ГЕКТОР. Казалось бы, много уместнее было бы поинтересоваться, нет ли этой капли у вашего брата?

РЭНДЕЛЛ. Что? Гастингс? Насчет Гастингса вы не беспокойтесь. Он обладает способностью работать по шестнадцати часов в день над какой-нибудь скучнейшей мелочью, и ему это действительно доставляет удовольствие. Поэтому-то он и выдвигается всюду. Пока Ариадна заботится о том, чтобы он вовремя поел, он будет только благодарен всякому, кто поддержит ее хорошее настроение.

ГЕКТОР. А так как она обладает этим фамильным обаянием Шотоверов, то претендентов находится более чем достаточно.

РЭНДЕЛЛ (свирепо). Она поощряет их. Ее поведение – это сплошной скандал. Уверяю вас, дорогой мой, что в моем отношении нет ни капли ревности. Но она своим легкомыслием заставляет говорить о себе везде, где бы она ни появилась. Вот ведь что. А на самом деле она совершенно равнодушна к мужчинам, которые увиваются вокруг нее. Но кто это может знать? И получается что-то довольно некрасивое по отношению к Гастингсу; некрасиво и по отношению ко мне.

ГЕКТОР. Она убеждена, что ведет себя столь безупречно…

РЭНДЕЛЛ. Безупречно! Она только тем и занимается, что с утра до вечера устраивает сцены. Берегитесь, дружище! Она вам наделает хлопот, – то есть, верней сказать, наделала бы, если бы всерьез заинтересовалась вами.