Пьесы (сборник) - [2]
Мамаша(целует его в лоб). Вылитый мой муж! Только без усов. (Опасливо косится на портрет и крестится.)
Тотчас мишень около портрета перевертывается.
Племянник. Опять просвистело и стукнуло. Как пуля.
Мамаша(Племяннику). Усы тебе надо, усы. У тебя уже растут усы?
Перевертывается еще несколько мишеней против того места, где, стоит племянник. Племянник бросается на пол.
Племянник. Пули! Это пули! Ложитесь! Кто-то в нас стреляет! Почему вы стоите? Падайте! Падайте!
Мамаша. Я пойду принесу еще один прибор (Лежащему Племяннику.) Ты будешь кушать?
Племянник. Вас сейчас убьют!!!
Мамаша. Это не причина, чтобы отказываться от обеда. (Уходит.)
Пауза.
Муж. Можете встать.
Жена. Уже никто не стреляет.
Муж. Вы слышите – уже тихо.
Племянник осторожно приподнимает голову, прислушивается.
Племянник. А вдруг они опять начнут?
Муж. Начнут. Но не сейчас.
Племянник, было поднявшись, снова падает.
Жена. Да встаньте же. Видите, я стою во весь рост, и ничего.
Племянник медленно встает. Озираясь, садится на диван.
Племянник. Тихо… Может быть, мне все это показалось?
Муж. Нет. Вам не показалось.
Племянник. Значит, было, было… стреляли.
(Заметался.)
Муж. Успокойтесь. Я вам сейчас все объясню. Вы поймете.
Жена. Говори скорее. (Смотрит на часы.) Скоро восемь.
Муж(тоже смотрит на часы). Ничего, я уложусь (Племяннику.) Садитесь поближе. Так вот. Мы жили в старенькой хибарке нашей Мамаши, вашей тети. Не сколько может стоять старая развалюха? Подгнили балки, да и фундамент осел. По ночам мы слышали трак-трак-трак – это потолок по миллиметру приближался к полу. В один прекрасный момент мы могли бы проснуться под обломками.
Жена. Если бы вообще проснулись. (Мужу.) Давай быстрее.
Муж. Короче говоря, надо было срочно менять квартиру. Денег на покупку нового домика у нас не накопилось, хоть я и брал сверхурочную работу, и мы спешили пока перебиться в какой-нибудь казенной квартире. А это, знаете, оказалось еще труднее.
Жена. Ведь вы в курсе, какие сейчас трудности с жильем? Нет, говорят, у нас под рукой никакой свободной жилплощади. Нет и нет.
Муж. Но однажды вызвали нас и сказали, что могут предоставить помещение. Не ахти как удобное для жилья, но все-таки…
Жена. Говорят: «Сначала вам, конечно, трудновато будет, но поживете – привыкнете».
Муж. Короче, нам пришлось поселиться в тире.
Племянник. В тире?! Наверное, просто в бывшем тире?
Жена. Нет же. Тир работал.
Муж. Действующий тир. Сами же слышали, как свистят пули.
Племянник. Слышал…
Жена. «Все равно, – говорят, – место пропадает. Обживетесь, привыкнете и прекрасно будете жить».
Племянник. Ну и… как?
Муж. Ну, взяли мы мебелишку и перетащились в тир. И действительно, следующей ночью мамашина хибара рухнула.
Жена. Какое счастье, что мы успели тогда переехать!..
Муж. Где мои домашние туфли?
Жена. Около шкафа.
Все сидят некоторое время молча.
Муж. Сейчас, сейчас… (Продолжает сидеть.)
Около шкафа падает мишень. Муж подходит к шкафу, снимает ботинки, надевает комнатные туфли.
Племянник. Как же вы в тире живете?
Муж. А вот так, как видите. (Пригибает голову Племяннику – в этот момент падает мишень над его пригнутой головой.)
Жена. Сначала, конечно, страшно было. Подойдешь к шкафу переодеться – пули мимо вжик-вжик, иногда и платье подпортит. Жутко боялись. Мамаша так целыми днями лежала на полу.
Муж. А потом пожили, пожили и немного успокоились. Мы заметили, что к шкафу, например, с полседьмого до семи не подходи – в это время вокруг него пули свищут. С полки к пяти часам всю посуду надо снять – по ней палят.
Жена. А мы как раз в пять часов обедаем, понимаете. В это время вся посуда на столе. Это даже удобно. Во всяком случае, с тех пор как мы живем в тире, у нас в семье твердый режим. Кушаем все в одно время, спать ложимся по часам.
Муж. Вообще режим – источник здоровья. Укрепляет нервы, регулирует пищеварение. Советую и вам, молодой человек, заняться режимом. Очень увлекательно.
Входит Мамаша с прибором в руках.
Мамаша. Обедать, обедать, обедать. Чтоб вам кусок в горло не полез.
Муж(смотрит на часы). Поздно. Мы нарушили режим. Надо немедленно поставить посуду на полку. Сейчас уже нельзя сидеть за столом.
Выстрел. Падает мишень около стола.
Жена. Ах, черт, заговорились… Ведь ты целый день ничего не ел.
Племянник. Извините, это из-за меня…
Муж. Ничего, ничего, я до ужина потерплю.
Племянник. Стойте! Идея. А что, если стол передвинуть в другое место? В котором сейчас безопасно?
Муж. Неплохая мысль! А?! Как это она нам в голову до сих пор не приходила?
Мамаша. И очень хорошо, что не приходила! Только поэтому мы и живы, что не приходила. Я, например, привыкла, что от стола до шкафа два с половиной шага. Как мебель передвинем, так мне и крышка. И, вам, между прочим, тоже, мозглякам и прохиндеям.
Жена. Но подумайте о своем сыне. Он ничего не ел с утра. От голода тоже бывает, между прочим, крышка.
Мамаша. А почему ты вовремя его не посадила за стол? Чтоб тебе то, что я уже говорила! Вот они, современные жены: не понимают старую истину – путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Я не удивлюсь, если вдруг он тебе изменит с какой-нибудь толстой поварихой. У мужчин солдатский вкус – они любят, чтобы у женщины всего было много – и еды, и тела.
В центре пьесы – переосмысление противостояния стиляг и идеологически правильных партработников: главный герой произведения по кличке Бэмс во время учебы в университете был призван к ответу вышестоящими органами за свое увлечение «американским образом жизни», а проще говоря, западной музыкой. Его сокурсник, комсорг Ивченко – не вмешался в учиненную над ним расправу. Встретившись спустя много лет, бывшие друзья смотрят на давно отгремевшие страсти с позиции умудренных жизнью людей.Как писал сам Виктор Славкин: «Поначалу пьеса называлась «Дочь стиляги», и в ее основе лежала подлинная история.
До резкой смены эпох оставалось еще без малого 10 лет, но в застойном воздухе 80‑х драматурги позднесоветского периода уже улавливали меняющиеся настроения, пытаясь выразить свое поколение. Пьеса Виктора Славкина «Серсо» по праву стала легендарным текстом уходящей эпохи, увековечив «внутренних эмигрантов» советского периода, потомков чеховских недотеп, разочарованных в себе и в стране людей, смиренно живущих в то время, когда им выпало жить.«Серсо» имеет и другое название, ставшее крылатым выражением: «Мне 40 лет, но я молодо выгляжу»: компания 40‑летних, в разной степени знакомых друг с другом людей приезжает на выходные в загородный дом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Обычный графоман решает обмануть судьбу – переписывать тысячи страниц пушкинских сочинений, чтобы в каккой-то момент, разогнавшись – написать что-то своё.И у него получается…почти, потому что у всего есть своя цена.
Во многих пьесах Славкина, вдохновленного классиками драматургии абсурда, абсурд соединяется с бытовой человеческой историей, даже с сентиментальностью. В «Плохой квартире» абсурд в том, что семья живет по соседству с тиром, жильцы даже знают, когда и куда стреляют. Но они смирились и приноровились к этому. Потому что попали они туда из-за жилищного кризиса, другой квартиры нет. Вот и живут они, не зная покоя в советской действительности, в самых смешных ее проявлениях.
Первая пьеса Виктора Славкина. Действие происходит в оркестре между музыкальными номерами. Один из музыкантов пришел на репетицию, забыв дома ключ от футляра. Он никак не может открыть футляр и достать инструмент. Репетиция идет без него, а музыкант чувствует, как выпадает из коллектива. Окружающие начинают по-разному к нему относиться. Одни переживают, другие говорят: и без него хорошо, не очень-то он и нужен. В один из антрактов режиссер его спрашивает: вы помните, на каком инструменте играли? Может быть, мы позовем имитатора, он сымитирует звук? К тому времени музыкант уже не может вспомнить, что же у него за инструмент, пытается как-то описать звук, но никто его не понимает.
Гондла – жених незавидный, он некрасив и горбат, к тому же христианин, но он ирландских королевских кровей. Невеста – Лера – исландская красавица, знатного рода. Ей бы больше подошёл местный жених – Лаге. Он силён, красив и удачлив, почитает языческих богов. Лаге предлагает назначить поединок за сердце Леры. Гондла отказывается от драки, очаровывая слушателей игрой на лютне, пока не появляется отряд ирландцев и Гондла не становится королём двух островов. Он собирается крестить исландцев, но те противятся и в разочаровании Гондла убивает себя мечом во имя Спасителя.
Любительскому ансамблю народной песни «Наитие» – 10 лет. В нем поют пять женщин-инвалидов «возраста дожития». Юбилейный отчетный концерт становится поводом для воспоминаний, возобновления вековых ссор и сплочения – под угрозой «ребрендинга» и неожиданного прихода солистки в прежде равноправный коллектив.
Пьеса «Сослуживцы» Эмиля Брагинского и Эльдара Рязанова стала основой для сценария к одному из самых любимых зрителем советских фильмов – «Служебного романа» 1977 года. Сюжет знаком многим: статистическое учреждение, его начальница – «синий чулок» Людмила Прокофьевна, ухаживающий за ней старший статистик Новосельцев и их коллеги, наблюдающие за развитием «романа на рабочем месте».
Последняя пьеса французского комедиографа Жана-Батиста Мольера, в которой он сыграл свою последнюю роль. Герой комедии-балета, Арган, – то ли домашний тиран, нарочно выдумавший болезнь, то ли одинокий чудак, пытающийся укрыться от равнодушия окружающего мира. Перечни лекарств и процедур становятся фоном для различных баталий – за кого отдавать замуж дочку, как молодому влюблённому найти общий язык с упрямым стариком и как оценивать медицину…