Пьесы - [26]
«Тира-рира, полюбила я жокея…»
Петя уходит. Аня взглянула на часы и печально покачала головой.
Трубач (репетируя). И в заключение пошла элегия. В гитарочке осень… листочки, понимаешь, кружатся… Все печально… то ли осень, то ли весна, то ли было, то ли будет…
Аня (решительно поднимаясь). Наплевать. Даже интересно. (И пошла к выходу)
Трубач. И по-гречески, ляпнули!
Трио. А-а-а!
Затемнение.
Комната отдыха. Нечаев один.
Голос Фекина. До завтра! Нечаев. До завтра.
Снимает пальто с вешалки, надевает шляпу, останавливается перед зеркалом, потом сдвигает шляпу набекрень и показывает себе в зеркало язык. Подходит к телефону и начинает набирать номер. Но, не набрав, кладет трубку и снова стоит у зеркала.
Он замолкает и стоит перед зеркалом.
И молчит. Затемнение.
Ночь. У входа в киностудию. Над входом длинный козырек. Над козырьком — светящаяся надпись «Киностудия». Под козырьком на ступеньках сидит Аня. Шум дождя. Из дверей выходит Нечаев.
Нечаев. Доброй ночи! Почему вы не уехали со всеми на автобусе?
Аня. Доброй ночи. Поцелуйчики закончились, так что можно я посижу здесь, без руководящих вопросов?
Нечаев (садится тоже на ступеньки). Дождь… Ни одной машины. Слушайте, вы зря на меня обижаетесь. Яне виноват, что вы не умеете целоваться. А вообще, если я что-то не так сказал, вы уж простите. Когда идет съемка…
Аня. А сейчас съемка не идет. Идет дождик, и вам скучно и хочется со мной поразговаривать. Ну разговаривайте. Только не надо всех этих «простите», «съемка». Что было, то было.
Молчание.
Ну что вы там приуныли? Ну давайте, разговаривайте. Нечаев. Ну давайте.
Аня. Ну давайте… Мне заплатят за съемку?
Нечаев. Да. Три рубля.
Аня. Дождь…
Нечаев. Дождь… (Помолчав) Вы помните какие-нибудь детские стихи про дождь?
Аня. Нет.
Нечаев. Жаль. Я раньше помнил, а теперь забыл. Очень жаль. Дождь!
Аня. Знаете, на худой конец я могу прочитать стихи про ежика.
Нечаев. Ну что же, давайте про ежика. Тоже выход.
Аня. Про ежика… Значит, про ежика… «Кто и спать тебя уложит, снял бы шкурку прочь. Глупый ежик, глупый ежик, как тебе помочь…» Неплохо?
Нечаев. Отлично… Сейчас я вам тоже прочту стихи. Я их просто сразу прочесть постеснялся. Я их целую неделю хочу кому-нибудь прочесть. И все не приходилось. А сейчас прочту. Это песня индейцев:
Молчание.
Аня. Интересно, когда мне что-нибудь очень нравится, у меня бегают мурашки по позвоночнику.
Нечаев. Да. Мне тоже очень нравится.
Аня. А что у вас случилось сегодня?
Нечаев. Почему вы так решили?
Аня. Не надо. Я на эти дела мастер. У нас на работе меня называют «старче», за мудрость, видимо.
Нечаев. У вас хохол на голове торчит, от мудрости.
Аня. Он у меня всегда торчит. Как у петуха. У меня и зуб передний выпирает. Правда, зато у меня есть две макушки. Говорят, это к счастью. Так что же у вас случилось?
Нечаев. Действительно, что?.. Пожалуй, ничего особенного. Вы ошиблись на этот раз, старче. Сначала было утро. Сегодня было удивительное утро — солнце, весна. И все беды, огорчения казались глупыми по сравнению с этим утром. И очень хотелось жить. И весь ты был сильный, и были надежды. Вот что может сделать солнце и утро! На работу я шел медленно, и все вокруг тоже медленно шли. И все говорили: «Скоро лето». И все были добрые от солнца. А потом была съемка. И, как всегда, началась какая-то беготня, и я стал таким же, как всегда: занимался очень важными делами, с кем-то ругался, бегал. И об утре и о солнце, конечно, забыл… Что же дальше? А дальше пришел другой человек. И поссорился со мной. Это тоже бывает всегда. А потом съемка закончилась оттого, что я к вам придрался. А потом я стоял перед зеркалом и показывал себе язык. Взрослые дяди, когда они остаются одни перед зеркалом, становятся ужасными детьми. И тут я опять вспомнил об утре, и мне захотелось пойти куда-нибудь в совершенно необыкновенное место. Быть свободным и чтобы что-то случилось. Но я не знал этого места. Но зато я отлично знал, что все кончится тем же, чем всегда: я просто пойду домой спать… Ну вот, кажется, дождь прошел.
Аня. Давайте прощаться.
Нечаев (после паузы, усмехнулся). Давайте.
Аня. Я желаю вам не горевать. И если у вас будут какие-нибудь неприятности, вы всегда повторяйте про себя, как заклинание: «Ерунда, все перемелется, и такая мука будет, хоть пеки из нее ватрушки». Это помогает.
Нечаев. А что пожелать вам?
Аня. Что-нибудь земное. (Насмешливо.) Чтобы хохол у меня не торчал. И зуб не так уж выпирал. И чтобы к концу года у меня ноги выросли на два сантиметра… Ну прощайте!
Нечаев (усмехнувшись). Нет. Здравствуйте!
Аня. Я не поняла.
Нечаев. А что ж тут не понять? Вам некуда идти. Вы здесь сидите, потому что наврали что-то дома… чтобы уйти на съемку на всю ночь. И теперь вы должны торчать где-нибудь до утра…
Аня (нервно). Нет, какой вы проницательный! Удивительно! С кем бы вас сравнить? Я покорена! Я в восторге!
«Горе, горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий! Ибо в один час пришел суд твой» (ОТК. 18: 10). Эти слова Святой Книги должен был хорошо знать ученик Духовной семинарии маленький Сосо Джугашвили, вошедший в мировую историю под именем Сталина.
«Эдвард Радзинский – блестящий рассказчик, он не разочарует и на этот раз. Писатель обладает потрясающим чутьем на яркие эпизоды, особенно содержащие личные детали… Эта биография заслуживает широкой читательской аудитории, которую она несомненно обретет».Книга также издавалась под названием «Сталин. Жизнь и смерть».
Итак, дневник верного соратника Иосифа Сталина. Калейдоскоп событий, в которых он был участником. …Гибель отцов Октябрьской революции, камера, где полубезумный Бухарин сочиняет свои письма Кобе, народные увеселения в дни террора – футбольный матч на Красной площади и, наконец, Мюнхенский сговор, крах Польши, встреча Сталина с Гитлером…И лагерный ад, куда добрый Коба все-таки отправил своего старого друга…
«Снимается кино» (1965) — одна из ранних пьес известного драматурга Эдварда Радзинского. Пьеса стала своеобразной попыткой разобраться в самой сути понятия «любовь».
В книге известного драматурга представлена одна из ранних пьес "104 страницы про любовь".Эдвард Станиславович Радзинский родился 29 сентября 1936 года в Москве, в семье драматурга, члена СП С.Радзинского. Окончил Московский историко-архивный институт. В 1960 году на сцене Московского Театра юного зрителя поставлена его первая пьеса "Мечта моя... Индия". Известность принесла Радзинскому пьеса "104 страницы про любовь" (1964), шедшая на многих сценах страны (в Ленинграде эта пьеса шла под названием "Еще раз про любовь")
Это был воистину русский парадокс. В стране «Домостроя», где многочисленные народные пословицы довольно искренне описывали положение женщины: «Курица не птица, баба не человек», «Кому воду носить? Бабе! Кому битой быть? Бабе! За что? За то, что баба», – весь XVIII век русским государством самодержавно правили женщины – четыре Императрицы и две Правительницы. Начинается воистину галантный русский век – первый и последний век, когда Любовь правила политикой… И фавориты порой выпрыгивали из августейших постелей прямиком во власть.
В книгу Эдварда Радзинского вошли три лучших романа о представителях Царской семьи. Елизавета и ее таинственная дочь, Александр II и Николай II.
Княжна Тараканова, Казанова, Моцарт. Что общего между красавицей-авантюристкой, неутомимым сердцеедом и гениальным композитором? Они дети одного века – упоительного, Галантного века. Их судьбы привлекали внимание современников и занимали умы их потомков. Их жизнь и смерть – череда загадок, которые История не спешит раскрывать. В книге Эдварда Радзинского – смелые авторские версии, оригинальные трактовки исторических событий. Занавес над тайнами приподнят…В сборник вошли произведения:• Последняя из дома Романовых• Любовные сумасбродства Джакомо Казановы• Несколько встреч с покойным господином Моцартом• Коба• Прогулки с палачом• На Руси от ума одно горе• О любви к математике• Театр времен Нерона и Сенеки«Пророки и безумцы, властители дум, земные боги… Тайна славы, загадки решений, менявшие судьбы мира, губительные молнии истории и, наконец, чертеж Господа в судьбах людей… Обо всем этом – в книге».Эдвард Радзинский.
Распутин, Николай II, Сталин… Их судьбы столь же противоречивы, сколь и загадочны. Но еще больше загадок и мифов связано с их смертью! Что же объединяет эти столь разные исторические фигуры? Какие тайны унесли они вместе с собой? Эти вопросы до сих пор будоражат наше воображение. Известный драматург и публицист Эдвард Радзинский попытается приоткрыть завесу этих страшных, но судьбоносных для истории России событий.
Это история Любви и Ненависти. Что это за страшное чувство? Чем оно питается? На какой почве взрастает? Что делает с людьми и их чувствами и помыслами?