Пьесы - [26]
А н н а (сквозь невидимые слезы). Девчонку… Батя огорчился. Ему подавай наследника. Хотела было вам… А потом вспомнила: Романыч тоже о продолжателе рода мечтает…
С т е л л а (совсем потерявшись). Мечтает… А можно мне на нее взглянуть? (Заметив в глазах Анны слезы.) Ты плачешь? (Вдруг в чем-то убедившись.) Уместно ли об этом говорить. Не знаю. Мне кажется, у Степанушки будет продолжатель рода…
А н н а (рыдая, опускается на колени). Стелла!.. Ты такая… Ты не осуждай меня…
С т е л л а (прижав ее голову, почти плача). Я не осуждаю, Анка. Любовь неподсудна. Она выше нас. И ты чиста перед…
А н н а (срываясь на крик). Нет! (Вскакивает.) Порви ту картину! Я не такая… Порви, Стелла! Освободи душу!
С т е л л а (услышав чьи-то шаги). Сюда кто-то идет.
А н н а (птицей метнувшись из комнаты). Я не хочу ее видеть…
Стелла потрясена, она неподвижно стоит посередине комнаты. На все происходящее украдкой поглядывает В а л е н т и н а. Стелла, прижав руки к животу, вдруг просветленно улыбается.
С т е л л а (сама с собой). Я подарю ему счастье. Чего бы мне это ни стоило. Оно уже живет во мне… (Подходит к роялю, перебирает клавиши.)
В комнату врывается В а с и л и с а. Она, видимо, очень спешила: волосы растрепаны, дышит часто, глаза подозрительно шарят по комнате.
В а с и л и с а (заметив слезы). Опоздала? Где Анна?
С т е л л а (стараясь не выдать своего состояния). Ушла.
В а с и л и с а (подступая к Стелле). Объяснились?
С т е л л а (пряча глаза). Подкидыша она приютила.
В а с и л и с а (удивленно). Что? (Устало.) Ну и слава богу. (Сварливо.) Тоже мне благодетельница выискалась. Ребеночка передам, а сама в прорубь. Нет уж. Нашла, так доводи до ума.
С т е л л а (сквозь слезы). Святая у нее душа.
В а с и л и с а (со вздохом). Все вы какие-то блаженные.
С т е л л а (все еще находясь под сильным впечатлением). Спасибо ей. Теперь я окончательно укрепилась в своем решении.
В а с и л и с а (строго). Не дури, Стелка.
С т е л л а (решительно). Спасибо тебе, дочь тайги! Решено, Васютка!
В а с и л и с а (встав, жестко). Но только не ценою жизни.
С т е л л а (упрямо). А что стоит жизнь, если отнять у нее любовь? Заурядный биологический факт. Меня не страшит никакой исход. Кроме одного: потерять его любовь. Ты думаешь, я не понимаю, почему он перестал смеяться? Его угнетает моя бесплодность. Человек большого таланта обязан иметь наследника. Это еще больше окрылит его. Укрепит его гордую независимость.
В а с и л и с а (почти со страхом). Какую ядовитую занозу она вонзила в твою душу. Я ведь ее уговаривала. Умоляла. Даже угрожала. Зайдешь к Стелле — выведу на чистую воду…
С т е л л а (ласково). Не переживай, Васютка. Все обойдется. Никанор Иванович обещал знатную повитушу раздобыть. Она будет наблюдать за мной. Врачевать травами…
В а с и л и с а (сопротивляясь). Травки не помогут. Ты хоть бы со своим-то посоветовалась.
С т е л л а (разворачивая письмо). Вот письменное разрешение, дающее мне право на риск. (Читает.) «Я тут было снова тебе медвежонка отловил. А потом взял и выпустил. Сколько можно воспитывать зверят…» (После паузы, твердо.) Он прав.
В а с и л и с а (решительно). Его правота подталкивает тебя к пропасти. Я дам ему радиограмму. Молнию. Дорог каждый день.
С т е л л а (обнимая Василису, умоляюще). Нет, нет, Васютка! Я умоляю! Заклинаю тебя! Со мной ничего не случится. Сильно любящий человек никогда не умрет. Любовь спасет.
Валентина, наблюдающая за происходящим, не выдерживает, медленно, словно обреченная, спускается по лестнице. Стелла и Василиса смотрят на нее, как на злое видение.
В а л е н т и н а (подойдя к Стелле, тихо). Я оказалась невольной свидетельницей. (После паузы.) Но я ничего не поняла… А твой автопортрет очень мил. (Грустная, надломленная, идет к двери, оборачивается.) Счастливая ты, Стелка. (Уходит.)
С т е л л а (вслед Валентине, с грустью). Мне жаль ее. Красота, Васютка, тоже нелегкая ноша. Особенно если она бесплодна.
Постепенно сцена погружается в полумрак. Луч света сосредоточивается только на задумчивом лице Стеллы. Освещение постепенно увеличивается, и перед нами уже не Стелла, а ее портрет. Перед ним стоит Непоклонов. Остальные поодаль.
Н е п о к л о н о в (к портрету). Прости… Виноват… Тяжелая ноша. И на всю жизнь… Плечи гнутся.
Ч и р в а (протягивая бокал). Ты не один. Мы тоже плечо подставим.
Н е п о к л о н о в (шагнув к Савинскому, с надрывом). Чего казнишь глазищами? Я сам себе судья! Сам! (После паузы.) Была радиограмма. Сверхсрочная! И вертолет под рукой. А я вызвал ее на переговоры. Что говорил ей — не помню. Она целовала микрофон. И все повторяла: люблю, люблю, люблю… Потом все завертелось. Гонцы. Радиограммы. Образцы пород. Первые крупицы золота. Дни и ночи, дни и ночи. Круговерть страшная. Надо было все бросить и лететь к ней. А я не мог. Я собирал сведения. И все итожил, итожил, итожил. Меня лихорадило. Люди были в мыле. А километраж месторождения все рос и рос. Самые скромные прикидки кружили голову. Мне, Непоклонову, кружили голову. Но рапортовать в Москву я не спешил. Я собирал тучи над головами тех, кто не верил в проекты моего отца. Кто считал, что я ищу иголку в стоге сена. Моя радиограмма должна была высечь вспышку молнии. Ослепить, оглушить всех! Во имя этого я и торчал неотлучно на поле битвы…