Пьесы и сценарии - [19]
В шершавые ладони им. Скрутят себе цыгарки —
«Откуда, девочка?» — «Орловская!» —
Возьмут под подбородок —
Езжай, коза, без контрамарки!
Забудьте всё, что видели, — какие тут правительства,
Обычаи, различия, понятья, платья, воздух, свет, —
Приедете — смените местожительство.
«Была под оккупацией?» — в анкетах. — Нет!
Как бы боясь перейти воображаемую разграничительную черту, Бербенчук на авансцене останавливается и хриплым трагическим шёпотом пытается обратить на себя внимание Ванина и вызвать его к себе.
БЕРБЕНЧУК
Майор! Майор!
ВАНИН
А?
БЕРБЕНЧУК
Ванин!
ВАНИН
Что?
БЕРБЕНЧУК
Майор!
ВАНИН
Да что тебе?
Бербенчук делает знаки.
Иди ты к нам.
Бербенчук отчаянно отказывается.
Нельзя? Беда моя,
Ведь знаешь ты — я на ноги не спор
От лишнего питья.
(Тяжело поднявшись, переступает невидимую черту и окончаельно оставляет Галину одну.)
Левая группа незаметно растаяла: ушли Анечка, Глафира, Парторг, Прокопович. Галина вся сжимается. Гриднев не сводит с неё глаз. Электрический свет начинает неуклонно убавляться. Ванин с Бербенчуком — на авансцене.
Ну, что?
БЕРБЕНЧУК
Ой, лышенько, ой, лыхо.
Она — шпионка.
ВАНИН
Кто?
БЕРБЕНЧУК
Тс! Тихо!
Пропали мы!
ВАНИН
Да кто?
БЕРБЕНЧУК
Мы! Ты. и я. Ведь ты мой первый за…
ВАНИН
Кто «за»? Что «за»…? С тебя начнут, начнут с туза.
Бербенчук потрясён.
(Деловито.)
Уполномоченный сказал?
БЕРБЕНЧУК
Ага.
ВАНИН
Есть ордер на арест?
БЕРБЕНЧУК
Та раз вин каже, мабуть е.
ВАНИН
Ты думаешь, что есть?
Но едучи сюда, он мог ли знать о ней?
БЕРБЕНЧУК
Так. Это правильно.
ВАНИН
Иди и спи. Я завтра разбужу.
БЕРБЕНЧУК
(зовёт слабым голосом)
Начальник штаба!
ВАНИН
Я ему скажу.
Иди и спи! С женой.
БЕРБЕНЧУК
С Глафирочкой моей!
(Направляется уйти, но тотчас опять возвращается.)
ВАНИН
А не уйдёшь, так сам расхлёбывай.
БЕРБЕНЧУК
Та я хиба засну? Який то будэ сон?
Ну, я надию маю… Хлопцы оба вы…
(Уходя.)
Дивизион! Пропал дивизион!
(Но в глубине сходится с Катей и возвращается, держа её за вытянутую руку.)
Так ты уладишь, Сеня?
ВАНИН
Всё улажу.
БЕРБЕНЧУК
Ну, выручил, ну, друг!..
Там если что… так знаешь, даже…
К Глафире не стучи… меня чтоб не искать ей…
Я буду это… с Катей.
Уходят с Катей. Лихарёв с Олей тоже ушли. Свет всё гаснет.
ГАЛИНА
(теребя ампулу на шее)
Как сердце сжалось! Боже мой, как страшно!
Ушёл Сергей! и никого из наших!
Отступает. Гриднев встаёт и медленно идёт на неё. Ванин всё так же неподвижен в центре авансцены. Вдруг на самом верху лестницы — громкий топот, почти мгновенно за ним — пистолетный выстрел и откуда-то с хоров звон разбитого стекла. По лестнице суетливо сбегают: Майков с головой, перевязанной окровавленной повязкой, размахивая обнажённой шпагой, за ним — Парторг, почти ещё в нижнем белье, на ходу одеваясь, и Салиев с пистолетом над головой. Сообщая свой испуганный ритм Ванину и Гридневу, они мечутся по сцене, — Ванин нелепо семенит. Выглядывают в окна.
МАЙКОВ
(урывками, в разных местах сцены)
Прорвались!
Автоматчики!
Я ранен!
Окруженье!
Есть путь неперерезанный!..
Последнее спасенье!
Цепочкой, уже впятером с Ваниным и Гридневым, они убегают налево. Салиев, бегущий последним, ещё раз стреляет в воздух. Галинa тревожно-радостно мечется по сцене и убегает наверх. Начхим поднял голову, недоумевающе озирается. Тусклый свет. Справа в шинели и в зимней шапке входит Нержин. Его медлительность не вяжется со стремительным движением, которое только что было на сцене.
НЕРЖИН
Что, разошлись?
(Подойдя к роялю, рассеянно перебирает клавиши.)
НАЧХИМ
Кто тут стрелял?
НЕРЖИН
Тебе приснилось с пьяных глаз?
(Унылый набор нот.)
Начхим, начхим! Где твой противогаз?..
(Тот же набор нот.)
Вот русский праздник! Начался ребром,
Кончается печален.
НАЧХИМ
Ну, расскажи о чём-нибудь смешном.
НЕРЖИН
О чём?..
Стоял сегодня я среди развалин
Вступает музыка от невидимого источника.
Германской славы… Может быть, случайно
Там наша армия не шла. Торчит дощечка «мины».
Припорошённые снежком невдалеке от Хохенштайна,
Застал я свежечёрные руины.
Нержин увлекается рассказом и не замечает, как Начхим уходит, как тихо подкравшийся Салиев что-то кладёт под углы ковра. К концу монолога свет настолько слабеет, что вступают софиты.
Поставлен памятник был в точке самой крайней,
Куда дошли войска российские на выдохе движенья,
Откуда тридцать лет назад им зародилось окруженье, —
Бойцы, вмурованные в каменную ризу,
Семь мрачных башен по числу вильгельмовских дивизий,
Кольцо стены — кольца обхвата наглый
Окаменевший жест.
Штандарты для подъёма флагов.
Арена для торжеств.
Речей и клятв тевтонских сумрачный алтарь!
Сюда стекалась чернь, сюда съезжались власти.
И вот всё взорвано, и одымила взрывов гарь
Гранит безплодный, мрамор безучастный.
В кольце стены — пролома грубый зев,
Иные башни взорваны, иных стоят скелеты…
Безумцы, мигом овладев,
Возмерились владеть им леты!..
Солдат враждебный, я стою у гинденбурговского склепа —
Не гордостно, не радостно, — смешно усталым смехом мне:
Как в человеке самолюбие нелепо,
Так отвратительно оно в стране…
Деревьев ветви, вспугнутые взрывом,
Опять под снежным звёздчатым нападом…
Венчанный полководец! На веку своём счастливом
Ты испытал все высшие награды.
Но что алмазы звёзд твоих и бриллианты брошей
Пред этой тихой примиряющей порошей?..
В правой двери появляется лейтенант
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки.
100-летию со дня начала Первой мировой войны посвящается это издание книги, не потерявшей и сегодня своей грозной актуальности. «Август Четырнадцатого» – грандиозный зачин, первый из четырех Узлов одной из самых важных книг ХХ века, романа-эпопеи великого русского писателя Александра Солженицына «Красное Колесо». Россия вступает в Мировую войну с тяжким грузом. Позади полувековое противостояние власти и общества, кровавые пароксизмы революции 1905—1906 года, метания и ошибки последнего русского императора Николая Второго, мужественная попытка премьер-министра Столыпина остановить революцию и провести насущно необходимые реформы, его трагическая гибель… С началом ненужной войны меркнет надежда на необходимый, единственно спасительный для страны покой.
Рассказ был задуман автором в Экибастузском особом лагере зимой 1950/51. Написан в 1959 в Рязани, где А. И. Солженицын был тогда учителем физики и астрономии в школе. В 1961 послан в “Новый мир”. Решение о публикации было принято на Политбюро в октябре 1962 под личным давлением Хрущёва. Напечатан в “Новом мире”, 1962, № 11; затем вышел отдельными книжками в “Советском писателе” и в “Роман-газете”. Но с 1971 года все три издания рассказа изымались из библиотек и уничтожались по тайной инструкции ЦК партии. С 1990 года рассказ снова издаётся на родине.
В книгу вошли рассказы и крохотки, написанные А.И. Солженицыным в периоды 1958–1966 и 1996–1999 годов. Их разделяют почти 30 лет, в течение которых автором были созданы такие крупные произведения, как роман «В круге первом», повесть «Раковый корпус», художественное исследование «Архипелаг ГУЛАГ» и историческая эпопея «Красное Колесо».
Александр Исаевич Солженицын — всемирно известный русский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе 1970 года, участник Великой Отечественной войны. В 1974 году был выслан из СССР. В настоящее время живет и работает в США, в штате Вермонт.Повесть А. Солженицына «Раковый корпус» (1963–1967) издается на родине писателя впервые. В основе ее лежат автобиографические факты — ссылка, скитания по чужим углам, страшная болезнь, которую удалось победить.Текст повести печатается по изданию: Александр Солженицын.
Отголоски петроградского апрельского кризиса в Москве. Казачий съезд в Новочеркасске. Голод – судья революции. Фронтовые делегаты в Таврическом. – Ген. Корнилов подал в отставку с командования Петроградским округом. Съезд Главнокомандующих – в Ставке и в Петрограде. – Конфликтное составление коалиции Временного правительства с социалистами. Уход Гучкова. Отставка Милюкова. Керенский – военно-морской министр. – Революционная карьера Льва Троцкого.По завершении «Апреля Семнадцатого» читателю предлагается конспект ненаписанных Узлов (V–XX) – «На обрыве повествования», дающий объемлющее представление о первоначальном замысле всего «Красного Колеса».
В 4-5-6-м томах Собрания сочинений печатается «Архипелаг ГУЛАГ» – всемирно известная эпопея, вскрывающая смысл и содержание репрессивной политики в СССР от ранне-советских ленинских лет до хрущёвских (1918–1956). Это художественное исследование, переведенное на десятки языков, показало с разительной ясностью весь дьявольский механизм уничтожения собственного народа. Книга основана на огромном фактическом материале, в том числе – на сотнях личных свидетельств. Прослеживается судьба жертвы: арест, мясорубка следствия, комедия «суда», приговор, смертная казнь, а для тех, кто избежал её, – годы непосильного, изнурительного труда; внутренняя жизнь заключённого – «душа и колючая проволока», быт в лагерях (исправительно-трудовых и каторжных), этапы с острова на остров Архипелага, лагерные восстания, ссылка, послелагерная воля.В том 4-й вошли части Первая: «Тюремная промышленность» и Вторая: «Вечное движение».
В 4-5-6-м томах Собрания сочинений печатается «Архипелаг ГУЛАГ» – всемирно известная эпопея, вскрывающая смысл и содержание репрессивной политики в СССР от ранне-советских ленинских лет до хрущёвских (1918–1956). Это художественное исследование, переведенное на десятки языков, показало с разительной ясностью весь дьявольский механизм уничтожения собственного народа. Книга основана на огромном фактическом материале, в том числе – на сотнях личных свидетельств. Прослеживается судьба жертвы: арест, мясорубка следствия, комедия «суда», приговор, смертная казнь, а для тех, кто избежал её, – годы непосильного, изнурительного труда; внутренняя жизнь заключённого – «душа и колючая проволока», быт в лагерях (исправительно-трудовых и каторжных), этапы с острова на остров Архипелага, лагерные восстания, ссылка, послелагерная воля.В том 5-й вошли части Третья: «Истребительно-трудовые» и Четвертая: «Душа и колючая проволока».
Первый том 30-томного собрания сочинений А.И.Солженицына являет собой полное собрание его рассказов и «крохоток». Ранние рассказы взорвали литературную и общественную жизнь 60-х годов, сделали имя автора всемирно известным, а имена его литературных героев нарицательными. Обратившись к крупной форме – «В круге первом», «Раковый корпус», «Архипелаг ГУЛАГ», «Красное Колесо», – автор лишь через четверть века вернулся к жанру рассказов, существенно преобразив его.Тексты снабжены обширными комментариями, которые позволят читателю в подробностях ощутить исторический и бытовой контекст времени.