Песок и пепел - [60]

— Тахур? — лежавший на боку матрос вдруг перекатывается на спину, судорожно дергается, хрипит, глаза его закатились. Я только сейчас замечаю, что все его лицо в порезах, из которых сочится кровь — результат падения. Бирелу повезло больше, он упал сначала не на колючки, а на напарника. У него даже царапин нет. У барона тоже — он свалился там, где до него уже пробежали двое, примяв опасные стебли. Сейчас все лежат на траве, обессиленные. Но вроде бы только уставшие, никто не надышался испарениями и уж точно никому эта зараза не попала прямо в кровь…

— Капитан! Тахуру плохо! — кричит Бирел, Менален с боцманом бросаются к нам, а у матроса изо рта уже сочится пена с кровью пополам. Я хватаюсь за свой мешок, все думают, что я лихорадочно ищу в нем хоть что-нибудь, способное помочь, и смотрят на меня с надеждой. Напрасно. Противоядия нет, я ищу обезболивающее. Возможно, в моем теле есть что-то, что не позволило заразе развиваться. Возможно, оно в крови, это что-то. Но уже поздно. Сейчас даже если выкачать из Тахура всю его кровь и заменить ее на мою, он все равно умрет. Разве что позже.

— Пей, — я протягиваю ему кружку с водой и маленький шарик кирпично-красного цвета. Через минуту боль отпустит его, и он сможет говорить, и будет в сознании до последнего своего мгновения. Пусть выскажет свою последнюю волю своему капитану. Если успеет — у него не больше четверти часа. Нет, обезболивающее действует дольше. Это минуты, отпущенные ему смертоносной пыльцой. Я прямо говорю ему об этом. И отхожу в сторону. Тахур что-то шепчет склонившемуся к нему Меналену.

И вот капитан молча закрывает матросу глаза и встает. Теперь нас восемь.

Воды мало, еды нет совсем. Сил тоже никаких. И надо двигаться дальше. А всех вдобавок мутит от той гадости, что успели надышаться, пока бежали. Одного меня она почему-то не зацепила. Нет, я тоже хочу есть, пить и спать, но вот не тошнит и даже в горле не першит. А рядом — труп матроса, которого следовало бы похоронить. Лопат нет, ножи жалко, да и не реально выкопать ножом могилу. Я вспоминаю про гранаты. Это, конечно, не фугасный снаряд, но и рыть надо землю, а не камень долбить. Выковыриваю в земле в паре десятков шагов от тела с помощью ножа два шурфа. Под поверхностной коркой, как и ожидалось, земля мягкая. Закладываю в каждый по гранате, привязав к чекам концы веревки. Отгоняю остальных подальше, сам залегаю за трупом и дергаю… Шесть, семь, восемь… Взрыв! Второй взрыв! Так, вроде над головой ничего не просвистело… Поднимаю голову и вижу медленно оседающее облако дыма и пыли. Подхожу ближе. М-да, я все-таки надеялся на большее. Но хоть что-то. Нет, остальные гранаты лучше поберечь. Ножом и руками соединяю две воронки в одну продолговатую яму и начинаю ее расширять и углублять. Первыми ко мне присоединяются Менален с боцманом — все-таки им Тахур был ближе, чем мне. Потом подтягиваются остальные. Толку от них немного, но хоть совесть потом не будет мучить.

На то, чтобы углубить яму, а потом засыпать ее вместе с телом, уходит примерно час. Мы только отходим от могилы, не помеченной даже камнем — вряд ли это смогло бы кому-то помочь ее найти — как вдруг что-то заставляет меня обернуться. Показалось?

— Капитан! Дайте бинокль!

Я приникаю к окулярам. Нет, не показалось.

На гребне предыдущей «волны», примерно в трех тигах от нас, над цветочной синевой виднеются человеческие фигурки. Так, пятнадцать, шестнадцать… Сбиваюсь, но, думаю, никак не меньше двадцати. Чужаки все-таки отрядили за нами погоню. Возможно, они все-таки нашли способ связаться с «заказчиком». И получили приказ. Понятно, какой. Или тот, кто возглавлял операцию на месте, решил довести ее до конца. Уважаю. Интересно, а лошадей у них не было, или они просто брать их не рискнули?

— Надо уходить, — говорю я, протягивая бинокль барону, — и поскорее. За нами погоня.

— Как думаете, Таннер, — задумчиво спрашивает он, возвращая оптику хозяину, — они в курсе, чем может закончиться их поход?

— Думаете, у них есть выбор?

— Вряд ли, — кивает Фогерен. — Ладно, уходим. Здесь мы их ждать не будем.

Наша задача проста. Идти вперед, не останавливаясь (и тем самым не давая преследователям как можно дольше приблизиться хотя бы на расстояние прицельного выстрела), идти, пока есть силы или пока не стемнеет, выдерживая направление на запад с небольшим отклонением к югу. Засаду в чистом поле не устроить. Хотя избавиться от такого хвоста хочется. Очень. Я иду впереди, периодически подставляя плечо то барону, то Бирелу, которым путь дается особенно тяжело.

Расстояние между нами все-таки понемногу сокращается. Конечно, у них ведь нет раненых и больных, у них более подходящие для такого похода одежда и снаряжение. А если еще они все-таки знают, что за цветочки у них под ногами, и приняли меры предосторожности, то наши шансы оторваться невелики. Очень невелики. Еще несколько минут, и они тоже выйдут из опасной зоны. И, судя по тому, что они все еще движутся более-менее сбитой группой, они оттуда выйдут.

А впереди… То, что прежде казалось равниной, упирающейся в холмы на горизонте, обернулось подобием застывших морских волн — мы то спускаемся, то поднимаемся. Хорошо хоть, карабкаться не приходится. Честно говоря, я не был уверен в том, что мы еще не миновали те холмы, к которым шли от побережья. Впрочем, какая разница? Это всего лишь промежуточный рубеж, реальный или воображаемый.